«Погоди, не уходи», – сказал ей внутренний голос.
Да, постою. Спешить некуда. Вот было бы хорошо, если бы встретился Сашка, как тогда… Теперь она бы, не задумываясь, попросила о помощи – и деньгами на время, и помочь жильё найти.
– Ой, Ангелина! – услышала она голос и повернулась.
Она стояла лицом к лицу с братом, долговязым подростком, вытянувшимся, похудевшим, одетым в джинсы и выцветшую футболку.
– Ангелина приехала! – закричал он, повернувшись назад, к тем, кто шёл позади него.
– Ангелина приехала! – раздался голос где-то уже в подъезде, у двери её квартиры.
Она шла вслед за ним в подъезд и уже слышала голос отца:
– Ангелина приехала!.. Скорее на стол собирайте!..
Когда он снова появился в её окружении, ей трудно было поверить, что такие люди всё ещё живут в этом мире. Что он здоров и неплохо выглядит. Она забыла о нём – ведь прошло много времени, теперь казалось, – слишком много времени. Она никак не предполагала, что мир, в котором происходят не такие уж значительные события, окажется столь тесен.
У него были пухлые щёки, немного выдвинутый вперед подбородок и какого-то неопределённого цвета глаза. Они, как и прежде, ничего не выражали. Он округлился. У него появилась лысина. Но сколько бы ни прошло лет, Ирина узнала бы его всегда.
– Это новый сотрудник, – сказал её коллега Максим. – Шеф сказал, что какой-то хороший специалист. В каких вопросах, интересно, он специалист?
Ирина не ответила. Для их журнала, посвящённого социальным проблемам и существующего всего несколько лет, сообщение о «хорошем специалисте» ровным счётом ничего не значило. Но она сейчас задумалась о другом. Не надо было прилагать особых усилий, чтобы вспомнить о том, как Сергей Охотин «сдал» всех, кто занимался в их философском кружке, хотя с тех пор прошло полтора десятка лет. Сейчас на дворе стояла другая эпоха. Человечество готовилось вступать в новый век, а зоны, колючая проволока и ужасы ГУЛАГа оставались в прошлом. Подразумевалось, что «лиц в штатском» больше не существует, – есть просто люди; что слово «стукач» – сленг уходящего столетия и не имеет никакой связи с нынешним временем, а колючая проволока, возможно, сохраняется в качестве экспоната в Музее Андрея Сахарова или в «Мемориале».
Членов их кружка, собиравшегося тогда на чьей-нибудь квартире каждую неделю, колючая проволока миновала милостью судьбы. Через месяц после обысков, проведённых у некоторых из них, изъятия десятка книг «тамиздата» и нескольких рукописей «самиздата», напечатанных на папиросной бумаге через один интервал, скончался полу-последний генеральный секретарь ЦК КПСС. Сложилась неопределённая ситуация, которая давала передышку. Постепенно стали освобождать политзаключенных, а их, напуганных лишь несколькими «профилактическими беседами» и обысками, оставили в покое. Заведённые на них дела ушли в недра Лубянки. И, со страхом пройдя по невидимому краю, они очутились в обществе, которое все вокруг почему-то называли «демократическим».