И всё равно на душе пакостно. Покрутилась перед зеркалом, выбрала удобные босоножки. Босоножки… Поправила причёску и вышла. Вадимчик уже ждал.
– Машина подана, Милана, садитесь.
– Зачем это, Вадя, пойдём пешком.
Он только пожал плечами. Я осмотрела придирчиво своего провожатого: льняные брюки, летняя рубашка, а светлый пиджак не снимает. Прячет кобуру. Вот как. Настоящий телохранитель. Как будто меня кто-то украдёт… Вот бы украл…
Мы вышли. Мне нравилось идти пешочком по родному городу, ловить на себе взгляды родных соотечественников. Парни мне улыбались. Ровно до тех пор, правда, пока не пересекались взглядом с моим личным бульдожкой.
Вот опять очередные типки на меня смотрят. Только в этот раз меня оно не радует. Какие-то гопари разглядывают меня и лыбятся. Один даже открывает рот, чтобы спросить:
– Девушка, вашей маме зять не ну…
Но договорить не успевает. Думаю, при желании, Вадимка может убивать взглядом. Типки мгновенно исчезают, а меня опять накрывает волной воспоминаний. «Отошли от неё, руки сломаю!» – даже голос его слышу в голове, как будто он рядом. На эмоциях тихо прошу:
– Вадим, побудь волшебником, а?
– Не понял, – отвечает бугай.
Хотела спросить, что там у него, в голове, одна извилина, на которой уши держатся? Но не стала. С чего ему меня понимать?
– Хочу мороженого, Вадь.
– Сделаем.
– Клубничного.
– Хм… можно, – охранник начинает оглядываться по сторонам.
– С присыпкой, – продолжаю я, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.
– Милана, если бы вы не отказались от машины. Можно было бы доехать до кафе. Там вам на любой вкус намешали бы.
Надо же, сколько слов сразу! Его не подменили?
– Я передумала, Вадим. Пойдём дальше.
Ноги сами привели меня к тому-самому магазину. Я смотрела на витрину, в которой были выставлены дорогие цацки, потом начала скользить взглядом по тротуару и дороге. Ищу камень – догадалась я. Разбить бы вдребезги это стекло. Тут
сигнализация, чтобы на всю улицу завыло. Тогда я тоже повою. Никто ничего и не поймёт. Глеб мог подстроить, чтобы парней в тюрьме по-тихому… я должна быть благодарна, что он им жизнь оставил. Тоже мне, распорядитель чужих судеб. Но, получается, так и есть. И моей судьбой сейчас распоряжается. Даже выйти одна не могу.
– Милана?
– Иду я, Вадим. Иду!
– Куда дальше?
– Куда глаза глядят.