– Богатство это дармовое, будите вволю брать, но лес беречь надо, относиться к нему по-хозяйски, чтоб долго служил.
– Хозяйскую руку да глаз всё любит, – согласился с землемером Степан, а Евграф поддакнул, правя своей кобылой, поднимаясь по пологому склону с узкой колеей дороги.
– Земельные наделы под пашню и покос, где будут, и какие? – спросил Степан.
– Покосы раскинулись в пойме реки, справа от будущих ваших усадеб. Луга заливные, тучные. Пашня – ближе к таёжке. Там сотни десятин кабинетных земель[1] свободны. Наделяем, как и говорил старшина, сколько семья поднимет целины.
– Добре! – Евграф сверкнул яркими глазами от утоления заглавного интереса, хлопнув тяжёлой рукой по плечу Степана, повторил. – Добре!
– Когда ж отмерять будете?
– Я теперь при должности дома, надел нарежу в любой удобный для вас день. Осматривайтесь, решайте другие вопросы. Там и моя лошадь одыбается.
– Завтра же будет на ходу, – уверенно сказал Евграф, – она жилы не потянула. Только вывих. Я его вправил.
Молва, о ветеринарных способностях Евграфа обрастая подробностями и небылью, быстро, как поветрие, облетела крестьянские усадьбы в Зубково, о чём знахарь не знал, но предполагал.
Науку врачевания Евграф получил от своего отца на Черниговщине. У малоземельного Алексея Нестарко было какое-то чутье на скотские болезни, развитое на службе у местного помещика, загадочное для окрестных хуторян. Его уважали за бескорыстную помощь, но и побаивались чем-то прогневить, не дай Бог, получить сглаз на свой двор. Но Нестарко обладал доброй и широкой душой. За услугу, бывало, ему предлагали первача из буряка, но тот отказывался:
– Ни, горилка мне не треба, – и уходил с поскотины с пустыми руками. Однако благодарный хозяин знал, что жинка его от дара не откажется, и посылал своего парубка или дивчину с дюжиной яиц или шматом сала в ладонь. Бывало, кто-то из хуторян помогал ему убрать сено или на жатве хлебов.
Евграф унаследовал от тяти не только науку врачевания, но и характер добряка, могучее здоровье, как третий и последний сын, а дальше горохом сыпались девки, небольшой земельный надел. У Евграфа, женившегося сразу после действительной государевой службы, быстро появился первенец, а за ним и второй погодок – мальчики. Скудные урожаи едва ли не всё десятилетие в европейской России, жидкий земельный надел, слухи о переселении крестьян в сибирские просторы подтолкнули молодого и хваткого мужика на странствие, посеяли надежду, а скорее всего, разожгли в душе фартовый азарт хозяйствования на вольных землях.