Я всегда любила историю, но до этого года не понимала, что ее изучением можно заниматься всерьез. Это казалось слишком легким занятием, словно я смошенничала. Неужели можно пойти учиться, чтобы читать истории о людях из прошлого? Дикость какая. Я в прямом смысле слова хотела с головой погрузиться в Википедию, чтобы разведать про общественный строй античности, про женщин-правительниц и Прекрасную эпоху. Я прочитала все труды Стейси Шифф и Эрика Ларсона. Меня действительно привлекала идея написать эссе для колледжа, если это означало, что я могу изложить историю своей семьи.
Если узнаю то, о чем можно написать.
Следуя указаниям на телефоне, я повернула к красивому особняку из кирпича, затем прошлась по крохотным улочкам и уперлась в узкий закоулок. По обеим сторонам тесно друг к другу примыкали дома с серой черепицей, а вокруг них располагались небольшие лужайки и росли кусты роз. Этим пострадавшим от непогоды домикам был присущ приморский дух: американские флаги и вывески, гласящие: «Тебе нужны лишь Любовь и Пляж» и «Дом там, где Пляж».
Я остановилась перед домом с деревянной доской, на которой было написано Эрроувуд-коттедж. В углу были вырезаны крошечные белые цветочные бутоны. С чемоданом в руке я перепрыгнула через три ступени крылечка, сделала глубокий вдох и позвонила.
Мне открыла пожилая женщина. Ее тронутые сединой волосы были коротко подстрижены, а пурпурная туника колыхалась на ветру. В ушах висели побрякушки из стекла.
– Да?
– Здравствуйте. Миссис Хендерсон? – Я встречалась несколько раз с ее племянницей, маминой коллегой, когда меня таскали на мероприятия в колледже. Отдаленная схожесть черт их лиц меня успокоила. – Я Эбби Шенберг.
– Да, точно. Ты приехала только что?
– Ага. Да. Я приплыла на пароме из Хайанниса. Меня подбросили родители. – Я прошла за ней в дом. Слева располагалась просторная открытая кухня, справа – гостиная с уставленными книгами полками. С коврика вскочил золотистый ретривер и, навострив болтающиеся уши, громко залаял. У него была шерсть цвета темного сливочного масла и длинные нескладные лапы собаки, которая еще не успела заматереть.
– Это Элли Мэй, – сказала миссис Хендерсон. – Спокойно, Элли, она наш друг.
Собака снова залаяла, а потом засеменила ко мне и уткнулась носом в мои шорты. Я нагнулась и слегка потрепала Элли по голове. У нее были добрые глаза, а за ушами и под коленками отросли пучки длинной шерсти.