– А я пришла, потому что думала – вдруг!
– Нет, Виктор остался в Колледже. На пересдачу. Так получилось.
Он и не собирался прилетать, но зачем расстраивать эту русскую девочку.
– Не прилетел… – Элен встряхнула светлыми волнами волос и, вздохнув, стала смотреть на цифры табло с расписанием рейсов. – Ну что ж, – Она покачалась, переступая с пяток на носочки, и, улыбнувшись, неожиданно протянула маленькую ладошку:
– Извини. И всего хорошего, Дэн!
Её чистенькие пальчики скользнули по моему запястью. И всё. Я не сообразил, что ответить, и потому не сразу ляпнул первое пришедшее на ум:
– Э… с Рождеством!
Обернувшись, она махнула рукой. Она уходила!
Всё правильно – кто я ей? Босоногий мальчик. Эх ты, Ромео! Это была моя самая ужасная черта – тугодумие, когда дело касалось меня самого. Потом, когда ситуация рассасывалась, я ругал себя и фантазировал, что угодно. Но кораблик уже растворялся на горизонте! И, как всегда, не хватило только её, пресловутой наглости. А уж оправдывать отсутствие таковой я мог часами.
Озадаченно куснув ноготь и для порядка слегка поругав себя, я стал собирать остатки ланча и одновременно оглядываться, разыскивая удобное место для полуденной сиесты. Но лучше моего подоконника ничего не нашлось. Разместившись на нём в позе мечтающего круизёра, я прикрыл веки.
В конце концов, можно и плюнуть вслед этой полузнакомой кукле. Нечаянно встретились, разбежались и забыли. Всё-таки основные события ждали меня впереди.
А дел было много! Вытянув позвонки в прямую линию, я придурковато заулыбался – надо встретиться и хорошенько погулять с приятелями и приятельницами (Эрнестина! Наталия! Неужели забыли нас?), стрясти старые долги, отчитаться перед белоглазым комроты Штольцем. А когда прилетит Тимми, нужно будет обязательно побывать вместе с ним на побережье, в маленьком селении Сан-Диас, навестить демобилизованного капрала Ромиреса и всё его немалое семейство, которых я давно и не таясь считал родственниками. Планы громадные и всё это надо обязательно успеть сделать… Когда прилетит Тимми…
Я не видел его всего пять часов, ещё не окрепли мои сомнения в том, что я поторопился оставить его одного. Почему я не настоял на его отъезде со мной? Я знал моего дружка как облупленного и, по правде говоря, не понимал этого упорного желания расправиться с незачётом. Да чёрт с ними обоими, с французским языком и слюнявым гомиком, который его преподаёт. Куда они денутся?