Петр. Не буду. Если ты прочтешь что-нибудь из Книги, то не буду. Сдержусь.
Павел. Да не хочу я ничего читать. Тем более из Книги. У меня к ней неоднозначное отношение. Там иногда на такое наткнешься… но, само собой, в ней есть и здравые места. Даже где-то любимые.
Петр. Вот их прочитай.
Павел. Не хочу.
Петр. Ты, Савл, не злись, но я настаиваю. Что-нибудь коротенькое.
Павел. Коротенькое можно. Ты натолкнул меня на эффектную мысль. Я буду считать, цитируя Книгу. Так мы придадим церемонии дополнительную официальность. Поголосим под приспущенными знаменами… Итак, ты готов указать Земле ее место на карте вселенной?
Петр. Я только что с ней мысленно попрощался.
Павел. Мысленно грешат и мысленно следуют за Ним… Нервничаешь? Испариной покрываешься?
Петр. Начинай.
Павел. Неужели дождались… (поднимает глаза наверх) Прими нас, ибо уже идем мы!
Павел берется за вентиль.
Павел. Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний. Раз! (крутят вентиль) Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами. Два! (снова крутят) А вне – псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду. Аминь. Три! (Петр не крутит) Три!! (Петр не крутит) Ты почему не крутишь?!!
Петр. Она передумала.
Павел. Кто она?!
Петр. Душа. Моя душа решила предоставить им еще один шанс. Мы спустимся на Землю и поищем наследников того духа, ради которого все и затевалось. А не найдем… Тогда никаких хождений на попятные уже не будет. Вперед, мой меньший брат во Христе. Двинули!
Павел. Что же ты за человек – как говорится, съест мой апельсин, да еще и соком мне в глаз брызнет…
Петр. Твои оскорбления ничего не изменят. Я не человек, тут ты на меня клевещешь, но я не стыжусь, что некогда им был. Вынужден сознаться – это далекое время вне всяких сомнений было наилучшим временем моей бесконечной жизни. Вне сомнений – вне всяких, всяких… вне всяких, всяких… вне, вне, вне…
Петр уходит со сцены.
Павел. Оо-хх, что с него возьмешь – как был рыбаком, так и остался…
Ясный летний вечер Дальний угол непопулярного парка – скамейка. Под ней пустой пакет из-под чипсов. На ней Иосиф. Он молод, порывист, совестлив. Обыкновенно одет – рубашка, джинсы, кроссовки. Небольшой рост, несерьезная фигура. Кожа да кости, глаза и сверкание – оно в них неординарно и притягивающе. Было бы неверно утверждать, что истоки всему безумие. Но этого нельзя и отрицать.