А потому тихонько собралась и пошла в дорогу дальнюю неизвестную…
Долго ли, коротко искала она ту гору и чудесный замок с высокой башней и гладкими стенами, что ей во сне привиделся, но семь хлебов железных изглодала, семь башмаков железных износила, семь посохов железных истерла. Последние крошки хлеба уже подобрала, оголодала совсем, ослабла. Увидела на ветке гнездо малое, а в нем яички пестренькие. Решила хоть одно яичко взять, чтоб подкрепиться. А тут птичка-невеличка откуда ни возьмись. Крылышками яйца свои прикрывает, чирикает, будто сказать что хочет.
Женщина, увидев это, и говорит – Прости, птаха малая, меня неразумную! Чуть грех на душу не взяла и существо живое не загубила! Как-нибудь с помощью Создателя дойду я до той башни каменной…
И ручей ей по дороге встретился, а возле него совсем рядом ямка. А в ней плещется рыбёшка мелкая, видать по большой воде в ту ямку икринки рыбьи попали. А потом, когда ручей в своё русло вернулся, икринки-то там и остались. Из икринок рыбки вылупились, а в ручей попасть не могут.
– Ну вот, – подумала женщина, – хоть мелка рыбка, а всё равно сил прибавит! И только руки в воду опустила, как из ручья большая рыба начала выпрыгивать, рот открывает, будто что сказать хочет.
И опять увидев это, сказала женщина – Прости меня, рыбонька! Чуть грех на душу не взяла и у матери детей не отняла! Уж как-нибудь дойду я сама до той башни каменной.
Сама же руками канавку от ручья к ямке с мальками сделала, полюбовалась, как рыбья мелюзга вокруг мамы рыбы хоровод водит. Своих детей вспомнила, сидит слёзы утирает.
Слышит рядом «чирик да чирик», смотрит, а это птичка, птаха малая, вьется над ней, а в клюве ветку с орехами держит. И как долетела с ними… Поблагодарила её женщина, подкрепилась немного орехами, водой родниковой запила.
В зеркальце своё глянула, а там уже и гору видать, а на ней тот самый замок, что ей во сне привиделся – высокая башня и стены такие гладкие, что свет отражается.
Так вдоль ручья и дошла она до той горы. Ох, и высока гора, а на самой вершине башня в облака уходит. Стены у башни гладкие, ни упереться, ни зацепиться не за что. Под горой пропасть, и не видно у этой пропасти дна, только и слышно, как рокочет горная река по камням где-то в глубине её.
– Вот и дошла я, наконец, до башни, на вершине которой Лад Рода нашего заточен, – говорит сама себе женщина, – а как освободить его, не знаю. И где ключ от башни взять, тоже не знаю. А если он на дне речки, что в пропасти шумит, я и достать-то его не смогу…