Симеон слушал и посматривал в окно, ждал момент, когда стоящие у ограды его дома женщины взорвутся неистовством к ненавистному ему литовцу, посмевшему «залезть в его поповский карман» посредством постройки дома просвещения, который, по мнению батюшки, не только снизит его доход от прихода, но будет являться гнездом разврата и богохульства.
И толпа «взорвалась». Село огласили неистовые крики:
– К ответу богохульника!
– …нехристя окаянного!
– …немца, пособника сатаны!
– Распять его!
– …неча ему делать на русской земле!
– Батюшка, где ты? Покажи свою божью силу! Изгони литовца окаянного из села нашего.
Скрипнула дверь дома батюшки Симеона и на крыльцо вышли делегатки.
– Батюшка выслушал нас, – призывая женщин к тишине, проговорила Анфиса. – Согласен он возглавить наше шествие к дому литовца.
Держа икону Божьей матери над головой, к женщинам вышел отец Симеон.
– Люди, что возжелали вы от раба божья Симеона? – громко проговорил он.
– Наставления твоего жаждем услышать, батюшка! – пронеслось по толпе.
– В церкви ежедневно наставляю вас на путь истины! Слушаете, да не слышите меня! Чем же могу помочь вам, коли уши ваши серой забиты?! Смотрите и не видите! Как же я могу слепцам открыть очи?
– Прости, батюшка! – упали на колени крестьянки. – Бес попутал. Поверили мужьям, что благо принесёт сей нехристь, смирились. Призвали к себе иноверца, а оно вон, как вышло. Погибель он нам несёт! Освободи, батюшка, от басурмана!
– Устал я бороться с вашим неверием в правоту слов моих, да, видно, на то божья воля, до конца дней моих терпеть от вас обиду и направлять вас – заблудших, – на путь истины. Подымитесь с коленей и шествуйте за мной. – Укоризненно посмотрев на женщин, проговорил батюшка, спустился с крыльца и, не останавливаясь, размахивая массивным нательным крестом, двинулся в сторону дома, в котором проживал литовец. Рядом с ним, держа над головой икону Божьей матери, гордо шествовала Анфиса.
– Глянь-ка на Анфиску! – ухмыльнулся сын лавочника Лигостаева семнадцатилетний оболтус Онуфрий, и ткнул локтем в бок своего товарища Кирилла Колобова.
– Чего это они?.. – часто моргая глазами, проговорил юноша.
– Ясно чего… к литовцу пошли… изгонять из села, – ответил Онуфрий.
– А чё он им сделал-то? – пожал плечами Кирилл.
– Батя вчерась сказывал, приходили к нам бабы, мамку хотели уговорить пойти с ними на литовца, только он не пустил. Сказал, что нечего народ смешить. Наше, мол, дело товаром торговать, а не митинговать.