– И ты ему доверяешь? – фыркнул Маро.
– Конечно, я ему доверяю, – голос Юкико прозвучал холодно, как зимнее утро. – Он спас мне жизнь. Я доверяю ему больше, чем тебе.
– Без разницы, что ты сбрасываешь, чешую или латунь. Змея, сбросившая кожу, все равно остается змеей.
– В этом мальчике нет ни твердости, ни огня, – сказала Каори. – Только предательство.
– Как ты можешь говорить такое? – Юкико почувствовала жар на щеках, вспомнив, как его губы касались ее кожи. – Он бросил всё, чтобы быть здесь, с нами.
– Он бросил всё, чтобы быть здесь – с тобой, – сказала Каори. – Революция его не волнует. Если ты уйдешь от нас, он уйдет вместе с тобой. Он здесь, потому что ты здесь! Танцующая с бурей, открой глаза!
Юкико задержала дыхание, готовясь ответить, но не нашла слов.
«Ты – причина. Первая и единственная причина».
– Мы говорим не о мальчике, – грозно прорезал напряжение рык сенсея Рюсаки. – Мы говорим о гильдийце и о том, что нам с ним делать.
– Убить, – решительно произнес Маро. – Их род – яд. Лотос должен гореть.
– Я согласна. – Юкико кивнула. – Было бы глупо доверять этой твари.
Она посмотрела на собравшихся и отметила удивление на их лицах.
– Послушайте, я знаю, что иногда веду себя как стерва, но я уж точно не дура.
– А что, если эта девушка говорит правду? – голос Даичи рассек воздух, как нож. – Что, если в Гильдии есть и другие такие, как она?
– Это невозможно, – сказала Каори.
– Арашитора тоже был невозможен несколько месяцев назад, – слова Даичи звучали грубо, как серо-голубой гравий. – А теперь вот он – во всем своем великолепии – лежит снаружи.
Члены Совета уставились через открытую дверь на грозового тигра, устроившегося на площадке. Буруу потянулся под дождем, поточил когти о доски и лениво зевнул, отчего всё строение вздрогнуло.
СКАЖИ ИМ, ЧТО ВОСПИТАННЫЕ ЛЮДИ ТАК НЕ ГЛАЗЕЮТ. ДАЖЕ НА ВЕЛИКОЛЕПИЕ.
О Боги, тише! Не ори так. Иди спать.
Она почувствовала, как Буруу пытается сдержать себя, осознавая, что ей больно, позволяя лишь самой малой своей части пробиться к ней. И хотя его мысли все еще летели к ней по яркому трескучему каналу, громкость упала до терпимого уровня.
КАК ТУТ УСНУТЬ, КОГДА У ТЕБЯ В ГОЛОВЕ СТОИТ ТАКОЙ ШУМ?
Видимо, ты хочешь высказаться по этому поводу?
ДА. НО Я ВСЕ ЕЩЕ НАСЛАЖДАЮСЬ СЛОВАМИ О МОЕМ ВЕЛИКОЛЕПИИ. ДАЙ МНЕ ПОБЛАЖЕНСТВОВАТЬ ЕЩЕ ЧУТЬ-ЧУТЬ…