Ещё он подумал, что, женившись, не будет выпускать Лизу из спальни до тех пор, пока… нет, он вообще не будет её оттуда выпускать! То, что Лиза ничего не знает о физической стороне любви, не знает даже того, о чём могла бы поведать ей мать, представлялось ему несомненным плюсом: он сам научит её всему, она будет выполнять все его желания, принимая их как должное. Не знающая и не ведающая, она станет ему идеальной женой, поскольку в плотских утехах Сергей Афанасьевич был тоже гурманом.
Эти мысли распалили его до такой степени, что Дивов потерял над собой контроль: он сильнее прижал к себе Лизу, второй рукой повернул её лицо и страстно поцеловал. Её губы, мягкие и упругие одновременно, напомнили ему клубнику, и он даже застонал от вожделения, засасывая в себя их невинный аромат. Его язык скользнул по её ровным прохладным зубам, дотронулся до испуганно отпрянувшего язычка, и тут Дивов пришёл в себя. Он отстранился от девушки, опустил голову и прикрыл ладонью глаза.
– Боже, Лиза, – сдавленно произнёс он. – Я совсем сошёл с ума… Я не хотел тебя напугать… Прости мне… прости мне мою несдержанность, прошу тебя! Я так сильно люблю тебя, что… ни о чём другом не могу думать!
Лиза сидела молча, не шевелясь. Он взял её ладонь и приник к ней в поцелуе, повторяя мольбу о прощении и уже не надеясь получить ответ. Наконец они подъехали к дому Лизы, и она выскользнула из кареты, не сказав ни слова и не взглянув на него.
Сергей Афанасьевич откинулся на подушки и глубоко вздохнул: ощущение, что он одним махом погубил всё, что мог, не оставляло его.
– Боже мой, какой же я глупец! – простонал он. – Какой безмозглый, абсолютный глупец!
Он потёр рукой пылающий лоб и закрыл глаза: надо постараться всё исправить, надо придумать, как можно повернуть ситуацию в свою пользу, как-то вывернуться из ловушки, в которую он сам себя поймал. Но непроходящее возбуждение мешало думать…
– Барин, – подал голос до того молчавший кучер. – Куды таперь? Или здеся выйдешь?
Дивов ещё раз вздохнул: что же делать?!
– Поехали на угол Певческого проулка и Сухого оврага. Знаешь, где это?
– Я, да не знаю! Шутить изволите, барин! – ванька щёлкнул кнутом.
– Ну, так трогай скорей!
На пересечении двух переулков находился дом терпимости, в котором Дивов бывал не таким уж редким гостем.