Я вписан в этот город, как строка.
Я – клинопись шагов на тротуарах.
Деревья, до последнего листка,
Хранят меня средь рукописей старых.
Ничто не пропадет и не уйдет,
Но прочитать кто сможет эту книгу?
Чтоб там, где переулка поворот,
Увидеть вдруг житейскую интригу,
Размашистые, четкие шаги,
И детские каракули вприпрыжку,
И чье-то восклицанье «Не беги!»,
И чью-то беспокойную одышку.
Мой город помнит миллионы лиц,
Неровные, запутанные строчки,
Из каменной души не рвет страниц,
И чуть вздыхает у последней точки.
Царицыну – Сталинграду – Волгограду
Здесь давно вдоль границ полыхали зарницы,
Рвались «гости» туда, куда их не просили,
И построили предки на Волге Царицын
Охранять рубежи расцветавшей России.
Много видели те деревянные башни,
Их сжигали дотла – они вновь вырастали.
Солонцовую сушь люди сделали пашней
И мечи на плуги перековывать стали.
Но опять сквозь века пролегла здесь граница
Между светом и тьмой, между смертью и жизнью.
Запылала вода, но нельзя отступиться.
Город крепостью стал, защищая отчизну.
У планеты, корежимой хворями злыми,
На тебя опирались все меридианы.
Словно оберег свой, сталинградское имя
Надевали на улицы дальние страны.
Над водой поднимается солнце, алея,
И звенят голоса самой лучшей наградой.
С выпускного идем по широким аллеям.
Начинается день моего Волгограда.
Солнце играет на трубах заводов,
Льется на крыши цехов.
У проходных оживленье народа:
Город к работе готов.
Труженик-город, себя создавая,
Вырос в бескрайних степях,
Волгу и Ахтубу соединяя
В крепких надежных руках.
Там, где одна лишь полынь прорастала,
«Тыщеквартирный» встал дом.
Молоды улицы, юны кварталы,
Буйная зелень кругом.
Волжский энергии полон и силы,
Славы рабочей достоин.
И пока Волжский наш есть у России,
Я за Россию спокоен.
Я рос в далеком Зауралье.
Был небогат, но дружен дом:
На велике одном гоняли
По очереди всем двором.
Распугивая кур и уток,
Железный конь летел вперед.
И я, как счастья, ждал минуток,
Когда наступит мой черед.
Один в седле – ватага следом
Бежит со всех ребячьих ног.
Дозваться из окна к обеду
Нас никогда никто не мог.
Но шина старая латалась
Почти что каждые два дня,
И в мягкой почве оставалась
Одна такая колея –
Не перепутать! И нередко
По ней в безбожно поздний час
Отцов суровая разведка
В лесу разыскивала нас…
Катилось солнце катафотом