Беспроигрышный вариант – шарахнуть по ним ментальной волной, но вот незадача, я уже сделала это с наглецом в своей хибарке. На второй такой фокус у меня не хватит сил.
− Парни, честное слово, сейчас вообще не вовремя! – протянула жалобно, надеясь, что гоблины и тролли войдут в положение. И, если тролли еще могут, то гоблины – вряд ли. Каждая девственница, лишенная, собственно, девственности, увеличивает их жалкие природные силы. А в квартале отверженных не действуют императорские законы, здесь довлеет право сильного. Кто сильнее, тот и Папа. − Может, подождете до завтра? И, кстати, вы определились, кому конкретно я буду отдавать долг?
На мои плечи легли тяжелые ладони, кажется, огра, огромного мужика, не обремененного интеллектом, с зеленоватым цветом кожи и избытком мышц во всех местах.
Допрыгалась.
Вообще, парни слово сдержали. Перо дивноптицы для зелья Лихарда они достали, а вот я вторую неделю заговариваю зубы и всячески удираю от исполнения обещания. Неприятели замешкались и переглянулись.
− Айх, ну ка отпусти! – пригрозил Зувер, глава шайки: высокий тощий индивид, смесь человека и тролля. Волосатым у него было все, кроме задницы и, как ни странно, лица. – С чего решил, что это твоя добыча? Мы по-честному, жребий бросим! А там уж дальше по кругу пустим в счет погашения процентов.
− Что?! Мы так не договаривались! – прорычала, шагая в сторону.
И я почти сбежала, но Зувер дернул меня за юбку и резко рванул на себя.
− Куда намылилась, ахра? Мы, может, все и разом должок получим. Тоже вариант!
Эх. Ну, где же ты, волна ментальная? Зачем только растратила на того му… жика? Сейчас во мне сил разве что на одного гоблина и то, если он в изрядном подпитии. А он, на мою голову, так некстати трезв.
− Дай-ка проверим товар. Парни, придержите ее.
Когда «парни» по одному подступили ко мне, то оба получили. Один по коленной чашечке, второй по отростку между ног. Айху ударила в живот и в кадык, но огр не шелохнулся. Дернул меня, как тряпичную куклу, и завел руки за спину.
− Сцакха ррыкхная! – выругался Зувер, занося руку для удара.
Зажмурилась, готовая к звонкому «шлеп», но раздалось неожиданное «хрусь», за которым жалобный вскрик и тишина.
Открыла один глаз и обомлела. Зувер корчился от боли под пологом молчания. Мой спаситель легко выкручивал ему руку, всего лишь удерживая за кулак.