– А? – Мисс Гловер от удивления приоткрыла рот и изменилась в лице, затем, овладев собой, воскликнула: – Да что вы говорите!
– Вы, очевидно, удивлены, дорогая, – кисло улыбнулась мисс Лей.
– О да. Я думала, они едва знакомы. К тому же… – Мисс Гловер смущенно запнулась.
– К тому же что? – резко спросила мисс Лей.
– Видите ли, мисс Лей, мистер Крэддок, конечно, очень хороший человек и нравится мне, но… я бы не назвала его подходящей парой для мисс Берты.
– Все зависит от того, что, по-вашему, означает понятие «подходящая пара».
– Я всегда надеялась, что Берта выйдет замуж за младшего мистера Брандертона из Тауэрса.
– Гм, – ответствовала мисс Лей, которая недолюбливала матушку соседа-сквайра. – Не представляю, чем может похвастаться мистер Брандертон, помимо наличия четырех или пяти поколений бестолковых предков и двух-трех тысяч акров земли, которую он не может ни продать, ни сдать в аренду.
– Нет-нет, мистер Крэддок – весьма достойный молодой человек, – поспешила добавить мисс Гловер, испугавшись, что наговорила слишком много. – Если вы одобряете союз, никто и слова не скажет.
– Я не одобряю этого союза, мисс Гловер, но я не настолько глупа, чтобы препятствовать ему. Замужество для женщины, которая имеет собственные средства, – всегда сущий идиотизм.
– Но ведь брак – это институт, установленный церковью! – запротестовала мисс Гловер.
– Неужели? – парировала мисс Лей. – А я всегда считала, что это институт, призванный обеспечивать работой судей по бракоразводным делам.
Это замечание мисс Гловер благоразумно оставила без ответа.
– Как по-вашему, они будут счастливы вместе? – наконец спросила она.
– Думаю, это крайне маловероятно, – ответила мисс Лей.
– В таком случае не велит ли вам долг – простите, что упоминаю об этом, – что-то предпринять?
– Моя добрая мисс Гловер, полагаю, Берта и Крэддок будут не более несчастливы, чем большинство прочих семейных пар; самый же главный на свете человеческий долг заключается в том, чтобы не лезть в чужие дела.
– Тут я с вами не соглашусь, – попыталась взбрыкнуть мисс Гловер. – Если бы долг сводился лишь к этому, в его выполнении не было бы ничего достойного!
– Милая моя, в вашем представлении жить счастливой жизнью – значит постоянно делать что-то неприятное, а в моем – собирать розы, защитив руки перчатками, чтобы не уколоться шипами.