Как мне это сделать?
И как я распознаю правильный ответ?
* * *
В отеле мне спится еще хуже. Тошнота усиливается, а с ней и моя внутренняя неразбериха.
Сердце учащенно бьется. Иногда я едва могу дышать. Ощущение такое, будто я вот-вот взорвусь.
* * *
Много думаю об отце. О том, каким расщепленным он чувствовал себя все эти годы жизни в Нью-Йорке.
Если бы отец был здесь. Хотя бы на один день.
Быть может, он бы услышал биение моего сердца.
И может, подсказал бы, как мне поступить.
Джулия захлопнула дневник. В долине все еще белели клочья тумана. Расплатившись за лапшу и чай, она вышла и двинулась по главной улице к базару, толком не зная, куда идет.
Старик сидел в бамбуковом кресле, закинув ноги на подлокотники. За его спиной высился красивый дом с крышей, покрытой дранкой. На крыльце второго этажа сушились лоунджи и рубашки. Первый занимал магазинчик.
Джулия видела старика не впервые, когда маршруты ее походов по городу пролегали мимо этого дома. Худощавый, в одной и той же зеленой лоунджи с белым узором, поверх которой был надет слишком просторный розовый кардиган. У старика был впечатляюще длинный нос и узкая голова, покрытая выцветшей бейсболкой. Его тощие босые ноги покраснели от холода.
Старик приветственно кивнул ей. Джулия кивнула в ответ.
– Мингалабар! – крикнул он ей, словно старой приятельнице.
– Мингалабар!
– Откуда вы?
Джулия остановилась.
– Из Нью-Йорка, – ответила она. – Из Америки.
– Я знаю, где находится Нью-Йорк, – по-английски ответил старик с сильным британским акцентом. Его маленькие глазки так и буравили Джулию из-под белых кустистых бровей. – Я думал, вы бирманка. Приехали из Янгона.
– Почему вы так подумали?
– Вы ходите широкими, быстрыми шагами. Там все так ходят. – Он ненадолго улыбнулся и наклонил голову набок. – Там не ходят, а носятся.
– Я живу на Манхэттене, – засмеялась Джулия. – Люди там тоже ходят очень быстро. Они вечно спешат.
– Почему?
– Наверное, потому, что у них слишком много дел и очень мало времени.
– У меня как раз наоборот, – улыбнулся старик, обнажая зубы, покрасневшие от бетеля. – Говорите, Манхэттен? Странно. Вы похожи на бирманку.
– Я и есть бирманка. Наполовину. Мой отец родился в Кало. Его звали Тин Вин. Может, вы слышали о нем?
– Нет. Я из Лойко. Приехал к сестре погостить.
Кивком он указал на пожилую женщину, сидевшую за стеклянной витриной и ожидавшую покупателей. На витрине плотными рядами были разложены лоунджи и рулоны материи. Женщина была удивительно похожа на брата. Она дружески подмигнула Джулии.