, но превосходит все, чего требует и мог бы потребовать сам текст: в большинстве своем это признают и сами иудеи.
Библия центрально важна и для иудаизма, и для христианства – но не как священный текст, из которого неким образом можно «вычитать» целые религиозные системы. Ее содержание проливает свет на истоки обеих религий, знакомит нас с классическими творениями духа, на которых они могут строиться – но не налагает на последующие поколения обязательств в том смысле, как мог бы это делать записанный закон. Библейские смыслы просто не предназначены для подобного. Библия хранит писания, придавшие облик двум религиям – и обретшие под влиянием этих религий свой облик – на разных стадиях их развития. И новые поколения верующих вольны и принимать их, и воспринимать их критически. Приписывать такому документу религиозный авторитет – значит расширить слово «авторитет» до самых его пределов. И поддержать подобное можно только одним путем: изобрести особые способы толкования этой книги и толковать ее иначе по сравнению со всеми остальными.
В священном тексте христианства смешано множество жанров – повествования, афоризмы, поэмы, послания, – и это вносит великую сложность в саму христианскую религию. В католичестве помимо Библии признаны и иные источники авторитета, но принято считать, что Священное Писание обладает неким совершенством. Протестанты создали теории, согласно которым в Библии тем или иным образом присутствует все, что имеет в религии хоть какое-то значение. Иные даже утверждали, что нельзя совершать никаких поступков, если в Библии нет их явного и ясного одобрения, и нельзя разделять никаких убеждений, помимо библейских «официальных директив». Мне кажется, это злоупотребление текстами. Да, они глубоко важны для христианской веры, но, возможно, они просто не в силах вынести бремя, которое на них порой возлагают. Иудаизм подходит к Библии несколько тоньше: иудеи почитают ее, как и многие христиане, но не уверяют, будто все в религии совершается поистине так, как об этом сказано в Библии, и признают развитие в новых направлениях. Тем самым у иудаизма есть священная книга и ряд религиозных верований и обычаев, но книга и вера, пусть и подходят друг другу, все же не соотносятся как «один к одному». Возможно, такая модель позволит нам понять и христианство намного лучше, нежели восприятие доктрин и религиозных практик как напрямую исходящих из Библии, распространенное среди протестантов. Так между Библией и религией появится свободное пространство – и, может быть, оно даст нам услышать, что говорит сама Библия, а религиозная вера сможет развиваться без сдерживающих пут по рукам и ногам. А об отношениях Библии и религии нам нужно говорить непрестанно – и можно даже сказать, что эти отношения требуют постоянных дипломатических переговоров.