Недружелюбный серый день. Такой же серый, как рукава на её любимой белой блузке, грифель оставил на ней свой след, захотел остаться историей, а стал лишь неприятным воспоминанием.
Она стоит на парапете крыши, не совсем у края, но так, что видно металлический рой машин и автобусов разных марок и цветов. Казалось бы, можно завести лупу над ними и подставить под лучик солнца, образуя губящий луч света, испепеляющий и приносящий хаос, но небо так плотно застегнуло себя на пуговицы, что, кажется, оно совсем не может дышать.
Она стояла уже не первый час. Копна её выкрашенных каштановых волос беспорядочно развивалась на ветру, не оставив и намёка на аккуратно сделанную причёску ещё шесть часов назад. Она тогда ещё долго материлась, в попытках уложить волосы идеально, но сейчас ей было всё равно.
То же творилось и с её одеждой: джинсы на коленях были порваны и припудрены строительной пылью, она упала, пока поднималась на одно из зданий незаконченной стройки, сейчас колено немного саднило, но это тоже не привлекало её внимания. Джинсовка жёсткими неаккуратными движениями била подолом то по её рукам, то по спине, что зависело от направления ветра, который, кстати, ужасно надоедал, это, наверно, единственное, что беспокоило её сейчас больше всего.
Единственная мысль, которая у неё пронеслась в голове: "Я свободная птица", а потом ветер срывал с неё остатки души, а асфальт обнимал её голову. К ней пришла темнота и спокойствие, она всё-таки взлетела, хоть это и был её первый и единственный полёт.
"И даже забыв все слова на свете, я буду знать кто ты" – с этими словами Алиса упала на колени, плотно закрыв лицо руками. Существо смотрело на неё, не сводя своей тупой остроконечной морды с множеством Шипов и ядовитых игл. Оно было из другого мира, портала, накануне открытого подростками в Хэллоуин. Сейчас, это существо смотрело на Алису и от него исходил тёмный дым, похожий на беспокойный шифоновый шарф, небрежно брошенный хозяевами на волю ветра. Тело его было худощавым. Оно едва помещалось в комнату: ноги были наполовину согнуты, спина плотно упиралась в потолок, а руки, выжидающе, как при готовности на прыжок, упирались в пол, царапая холодный кафельный пол своими огромными когтями толщиной в три пальца маленькой Алисы. Сказать, что на нём была одежда очень сложно, потому что больше было похоже, что его окутывает сам Ужас и Отчаяние, оно свисало на нём, как растянувшийся свитер на маленьком мальчике.