Несмотря на то, что она дала себе обещание, сбежав ото всех, стать самостоятельной, «мы» вместе с этим грубоватым парнем отчего-то вовсе не было противоречащим правилам. Будто Яна уже независимо от других сама создала эту команду, тандем, в котором они действуют сообща по её плану.
Зажурчала вода. Кран «прокашлялся», выплюнул ржавую струю и вновь зажурчал, теперь уже чистым потоком.
– Ты пока себе в ведро набери, и я снова перекрою, а потом притащу «барашек» – где-то был у меня – и уже будет работать, как следует.
– Спасибо! – Опять от души поблагодарила девушка.
– Прибери тут немного, а для чайника я родниковой воды принесу.
Егор быстро скрылся из виду, а девушка захлопотала по хозяйству.
«Всё-таки смышлёные, эти деревенские. Вон, мальчик ещё совсем, а рукастый. Что бы я без него делала?» – подумала Яна.
* * *
Открыв шкафчик с посудой, девушка достала из него две чашки в горошек, но из разных сервизов. Одна была маленькая с красный горох, Янина, а вторая большая – в синий, бабушкина. Для гостей они ставили другую посуду, поэтому Яна задумалась, можно ли сейчас, когда бабушки уже нет, дать её кружку Егору, не обидится ли на неё бабушка. Учитывая, как парень ей сегодня помог, девушка решила, что он достоин такого почтения, а бабушка будет только рада, что её чашка послужит ещё кому-то.
Яна вспомнила, как раньше они вместе ставили на стол каждая свою чашку, наливали в них свежезаваренный чай с мятой, мелиссой, малиной, смородиной и открывали новую баночку с вареньем. Кузьмовна любила варенье разливать по маленьким банкам, чтобы хватало на одно-два чаепития, а потом можно было достать другое, таким образом, оно и не портилось и не надоедало. В вазочку варенье наливали только при гостях, а без них ели прямо из банки, так казалось даже вкуснее.
Варенья не было. Яна так и не научилась сама его варить. Пока бабушка была жива, ела её запасы, а потом начала покупать в магазине джем или конфитюр. Не то, конечно, но иногда очень хотелось. Зато девушка привезла с собой пряники. Их она всегда брала на развес в маленьком магазинчике при хлебозаводе. Там они были настоящие, а привозные, запечатанные в пакеты или коробки, с большим сроком годности, считала несъедобными, сколько в них гадости напихали, чтобы сначала доставить из другого города, а потом разрешить лежать на полке больше полугода.