– Почему вы спрашиваете?
– Потому что чтение требует… гм… длинных этапов.
Я вспомнил о символичной манере выражаться моего египтянина, которого тоже сложно понять с первого раза, и подумал, не заразно ли это.
– То есть у вас тоже всё туманно с языком? – спросил я Счастливчика Люка.
– Бла-бла-бла… Я же себя понимаю. Кстати, нельзя слоняться по коридорам.
И я быстренько сбежал, потому что не хотел, чтобы всё полетело в тартарары. Встречи с представителями власти не всегда проходят удачно.
Едва оказавшись на улице, я посмотрел по сторонам, разыскивая Мари-Жозе. Ее силуэт виднелся уже далеко. Она шла одна, а это редкость, и, если я хотел воспользоваться случаем, следовало поторопиться.
Я перешел на шаг метрах в двадцати от нее, но девчонка всё равно обернулась, потому что я пыхтел, как выбросившийся на берег кит. Ее кудри рассыпались по лицу из-за внезапного порыва ветра. Казалось, именно такой ветер нагоняет на землю ночь.
– Ты тоже живешь в деревне? – спросила она.
– На выезде, прямо за гаражом. Ты редко ходишь без подружек. Кажется, вы отлично ладите.
– Я вижусь с ними только в коллеже, а после… Мне кажется, они такие…
– Тощие воображалы?
Я тут же прижал ладонь к губам, поскольку понял, что сморозил что-то неподобающее. Я покраснел, что меня удивило, и захотел бежать со всех ног, но уже выдохся и не мог сдвинуться с места. Мари-Жозе всё-таки улыбнулась, но едва-едва. Казалось, она думает над ответом.
– Я бы вряд ли так выразилась, но, в общем, я понимаю, о чём ты.
Мы молча дошли до огромных домов на въезде в деревню. Внезапно я ляпнул:
– Кстати, спасибо за решения с этим треугольником, ровно… равно…
– …бедренным?
– Да, бедренным.
– Тебе не за что меня благодарить, я здесь совершенно ни при чём. Я даже понятия не имела, что ты списал…
Так как мы шли мимо церкви, а я не знал, как выкрутиться, я просто сказал:
– Тогда не вижу других объяснений: это чудо. А когда случается чудо, надо благодарить Бога. Я так обычно не делаю, но ладно.
Я стрелой помчался в церковь и опустился на колени на специальную… молельную штуковину. Я произнес молитву собственного сочинения в честь бога всех геометров и треугольников, равнобедренных и не только. Силуэт Мари-Жозе виднелся в дверном проеме, как в театре теней, словно какой-то древний призрак, а мои слова разносились по церкви со звуком хлюпающей в раковине воды.