По дороге в больницу Олег Павлович пытался понять, почему приснился такой сон и почему во сне он был женщиной.
2
Когда начинался полёт тополиного пуха, Якову Исидоровичу делалось очень плохо. Он становился беспокойным, издерганным, побаливало сердце. Яков Исидорович начинал суетиться, не находил себе места, и его постоянно мучило неодолимое желание уединиться, запереться в комнате. А ещё лучше было бы уехать на время из города. В городе жарко, душно. Хорошо бы за город, на дачу. Там нет тополей, там только фруктовые деревья – яблони, вишня.
А там, на даче Яков Исидорович почему-то часто вспоминал бабушкины слёзы. На летние каникулы приехал погостить двоюродный брат. Первое же утро мальчишки начали со сражения: дрались подушками. Дрались и хохотали. А потом… То ли он треснул брата слишком сильно, то ли подушка за что-то зацепилась, только наперник с треском разошёлся по швам – и по комнате полетели пух и перья. А за окном, как продолжение их сражения, мела тополиная метель. И мальчишки радостно кричали: «Снег! Снег!». Только бабушка вдруг заплакала. Опустилась на краешек дивана, а слёзы текли и текли.
Яша решил, что бабушке подушку жаль, и он весело подмигнул: «Да, ладно, мы сейчас всё соберём». Но бабушка покачала головой и тихо-тихо прошептала:
– Они тогда все подушки саблями вспороли. Как человеческие животы. И пух летал в домах и на улице – как с тополей. Боюсь я, когда летит тополиный пух.
Вот и сейчас летит пух – назойливо летит. А вместо тенистой дачи – палата № 217 на втором этаже больницы. И в окнах торчат кроны тополей, и летит, летит пух.
Неуютно было Якову Исидоровичу в этой палате. Кроме него, в ней обитали еще три пациента, но они, получалось, занимали почти всё пространство палаты – повсюду оставляли свои халаты, кружки с недопитым чаем, громко разговаривали, шумно двигались, шумно садились и вставали, даже дышали шумно. У них было лишь два занятия: они либо изводили соседа нескончаемым пересказом друг другу анекдотов, либо играли в карты. Впрочем, картами изводили больше. И не только потому, что играли до поздней ночи, хотя и это было мучительно: свет горел допоздна, Яков Исидорович не мог заснуть, прикрывал глаза полотенцем, но это не помогало. Не помогало, потому что один из игроков имел обыкновение во время игры внезапно выкрикивать: «В котёл попал, в котёл». Потом замолкал, и снова, когда Яков Исидорович, казалось, начинал засыпать, выкрикивал: «Ага, валент, валент». Именно так, валентом, он называл карту. Так продолжалось до тех пор, пока дежурная медсестра решительно не выключала свет. Но и после этого общительные приятели успокаивались не сразу, а долго ещё переговаривались в темноте.