Уже скоро стали собираться одетые. Сначала парни. Кит в лёгкой белоснежной сорочке с длинным рукавом и копюшоном, накинутом на макушку, Кнут в бежевой рубахе без воротника очень похожей на индийскую курту. Замыкала его образ узбекская вязаная тюбетейка на макушке, которую он, садясь, всё-таки снял и положил рядышком на бревне.
Потап молча встал и, колыхая животом, удалился к себе. Я подумал, что глядя на ребят, наконец-то тоже решил одеваться.
Когда спустились к нам девушки, все парни разом повернулись к ним, оценив их выходной фестивальный наряд. На Лизе шёлковые радужные шаровары сочетались с розовым топом, плотно облегающим бюст. Светлые пышные волосы свои она небрежно сплела вместе и спустила на плечо, собрав локоны ободком по линии головы. Легкий светлый образ получился.
Ночь же вышла в шортах из летней джинсы, мягко обтянувших её широкие бедра, и тёмно синей майке со свободным подолом, края которого свисали прядями неравномерно распущенной бахромы почти до колен. С каждым шагом длинные плети заигрывали с голой, матово блестящей, кожей её коленок. На чёрной буйной копне волос легкая фетровая шляпа котелком. Кит, резко сдернул с головы Тоши его белую шляпу, подскочил к девушке и, играя на публику, потянул край полей к бровям, изображая южного мачо. Ночь едва улыбнулась уголком губ, игнорируя танцевальные позы узкоплечего Кита, ответив ему самим своим притягательным сочным видом. Питерские явно выделялись в этой компании своим шармом.
Ребята встали. Почти все уже были в сборе.
– Ну, чё? Идём? – Тоша деловито упёр руки в бока, вытянувшись перед нами неловкой худобой своего тела.
Все стояли в готовности, Кнут осторожно спросил:
– Паша в состоянии?
– Он не пойдёт. Не ждите, – ответила Ночь.
– Ой! А я босиком собрался. – Кнут развёл руками в сторону своих голых стоп. – Щас, я мигом. – И убежал к палаткам.
К нему навстречу мимо нас прошествовал Потап, облаченный в длинный до пят балахон, который сравнял его упругое пузо с остальными частями тела, и снова плюхнулся в своё кресло. Я решился его спросить:
– Потап, а ты идёшь?
Он, не открывая глаз, лениво промямлил в ответ:
– Да не пойду я. Чё я там не видел?
– Ну, хоть прогуляешься, жирок растрясёшь, – неуклюже пошутил я, поздно поняв, что шутка могла быть понята в издевательском ключе.