ЧТОБЫ ПРИВЫКНУТЬ К РАБОТЕ С ТРУПАМИ И СПОКОЙНО РЕЗАТЬ ИХ НА ЧАСТИ, ТРЕБУЕТСЯ ВРЕМЯ, И ЭТО НЕОТЪЕМЛЕМАЯ ЧАСТЬ УЧЕБНОГО ПРОЦЕССА.
Каждому студенту это дается по-разному. Кто-то так и не может к этому приспособиться, и они решают сосредоточиться на других направлениях медицины, а то и вовсе меняют профессию.
Я же такой вариант даже не рассматривал, отдавая себе отчет, какая это огромная привилегия – использовать для учебы и тренировки чье-то тело. Эти люди пожертвовали свои останки науке, и меньшее, что мы могли сделать, – это проявить уважение и научиться с их помощью как можно большему. Теперь для этих целей используются свежезамороженные трупы, которые убирают в морозильную камеру практически сразу же после смерти, а затем размораживают по мере необходимости, но в те годы трупы держали в огромных чанах с формальдегидом. Я никогда не видел комнаты, где они хранились, – нам приносили их перед занятиями. Наверное, это было жуткое место.
Даже сейчас, когда я проработал хирургом почти тридцать пять лет, мне приходится в каком-то смысле собираться с духом, прежде чем сделать первый разрез: в конце концов, это ведь насилие над человеческим телом.
Тогда же, стоило взяться за скальпель, как тело переставало быть для меня мертвым человеком и становилось скорее машиной, которую нужно было осмотреть и изучить. Есть такая процедура – позже я узнал, что ее называют раскладушкой, – когда проводится разрез грудной клетки и она поднимается в сторону, словно открываешь крышку капота машины. Когда капот открыт, «ремонтировать» намного проще. С тех пор я обнаружил, что одно дело – разрезать чье-то тело, чтобы помочь, и совершенно другое – видеть его вскрытым или поврежденным пулей или шрапнелью[17].
Сент-Эндрюс меня преобразил. Мы жили здесь в изоляции, но мне нравилось то, что я здесь приобрел, – чувство самореализации, удовлетворения от преодоления трудностей, мой мир расширился как в интеллектуальном, так и в социальном плане. Почувствовав вкус всех этих вещей, я больше не хотел их терять. Как-то раз, однако, я чуть не спалил свой университет дотла: мы с моим хорошим другом и соседом по комнате Джонни Вудсом пригласили друзей на вечеринку, во время которой от свечи загорелись занавески, и огонь быстро распространился по всему жилому корпусу. Приехали пожарные и все потушили, но здание сильно пострадало, равно как и я сам – получил серьезные ожоги. Позже, накачанный морфином, я услышал где-то за стенкой «Лестницу в небо» Лед Зеппелин