Глядя на них тогда, она всегда вспоминала вольтеровскую фразу «Всё к лучшему в этом лучшем из миров!»
Маша украдкой взглянула на безымянный палец Людмилы. Обручального кольца на нём не было. На пальце блестело довольно симпатичное золотое колечко с какой-то замысловатой гравировкой.
Она вспомнила, как в институт прибегал ревнивец-муж Людмилы. И практически весь коллектив их отдела, предупреждённый вахтёром, прятал Реликтового Гоминоида в секретной комнате за железной дверью. Разъярённый Отелло тогда не нашёл незадачливого любовника, но с Людмилой с громким скандалом вскоре развёлся.
Но тут поток воспоминаний был прерван.
«Багряна ветчина! Зелёны щи с желтком!
Румяно-жёлт пирог! Сыр белый! Раки красны!» – с восторгом пропел за спиной у Маши хорошо поставленным голосом подошедший с подносом, щедро уставленным тарелками, гурман-Гоминоид.
Маша заулыбалась.
– Старик Державин с нами? – спросила она, мгновенно вспомнив институтский фольклор.
При этих словах всем троим стало хорошо и легко от вдруг охватившего их труднообъяснимого чувства некой ностальгической общности, основанной на пристрастии к классике и вообще хорошей литературе.
«Всё это прекрасно, – подумала Маша, – но как же всё-таки их зовут?»
Слушая рассказы бывших коллег, задавая вопросы, выкладывая какую-то информацию о себе, она мучилась только от одной мысли, что не знает, как к ним обратиться. Она помнила много мелочей об их жизни и привычках, она с большой симпатией относилась к обоим, но имена и отчества загадочным образом застряли где-то в замысловатых глубинах её памяти и никак не хотели материализовываться. Впрочем, одно имя она уже вспомнила. Но этого было мало.
«Сорок лет! – панически думала Маша. – А уже какой-то маразм начинается!»
– Да-а, Эллочка, – вдруг философски после небольшой паузы в разговоре произнёс, обращаясь к ней, Реликтовый Гоминоид. – Жаль, что вы ушли. Ведь какие перспективы были! Какие надежды вы подавали!
Маша смутилась от того, что её назвали чужим именем. Но одновременно она почувствовала и облегчение.
«Они тоже не помнят, как меня зовут, – подумала она, – не я одна страдаю провалами в памяти. Вон Людмила… не поправила его. Значит, тоже не помнит!»
– Семья, дети, не до науки, – неудачно попыталась отшутиться она.
На Людмилу обращение «Эллочка» тоже произвело странное впечатление. Она с задумчивостью посмотрела на Реликтового Гоминоида, потом на его котлету. Гоминоид в ответ как-то чуть заметно смутился и тоже начал с неким сомнением разглядывать свою котлету. Он отломил от неё кусочек, отправил его себе в рот и больше Эллочкой Машу не называл.