С этой мыслью Артем и пошел спать. Лег, но долго не мог заснуть, то ли обдумывая смыслы, то ли подбирая слова для оправданий. Наконец, он незаметно для себя уснул.
* * *
Здание было ему незнакомо: то ли старый завод, то ли заброшенная стройка, но ни разу Артем его не видел. Снова откуда-то из недр строения раздался вопль (заслышав первый крик, подросток сюда и пришел, кстати, больше из любопытства), Артем понял, что кричит испуганный ребенок. Времени на раздумье не было. Артем ломанулся внутрь, вышибая на вид бетонную дверь, на деле оказавшуюся, едва ли не картонкой, влетел на второй этаж. Снова крик, и у Артема сложилось впечатление, что испуганная жертва все так же далеко. В подвале? Или на чердаке? Каретников замер, прислушался, но крик не повторился. Вверх или вниз?
В этот момент лестница позади него рухнула, а по всему первому этажу вспыхнул огонь. Снова раздался крик и на этот раз совсем рядом. Артем увидел на подоконнике ближайшего окна ребенка, на вид дошкольника. Положение его было незавидное: прямо под окном зияла яма, откуда с первого этажа вырывалось пламя, за спиной ребенка – окно второго этажа. Как ни крути, он каким-то образом угодил в смертельную ловушку.
Артем спешно оглядел этаж, обнаружил длинные доски. Сойдет для спасения! Он сделал шаг… попытался сделать, но нога словно завязла в чем-то топком. Ситуация складывалась хуже не бывает: дошкольник, рисковавший свалиться или в огонь, или в окно, и подросток, увязший, словно в болоте. Артем на пределе сил дернул ногой – невидимая топь поддалась! Шаг второй ногой – продвинулся еще чуть-чуть. Однако в этот же миг маленький пленник покачнулся и вывалился в окно. И откуда-то, как будто со всех сторон сразу, мерзкий скрипучий голос с явной усмешкой произнес:
– Не успел, герой? Не заработал медальку?
И захохотал.
Здание вздрогнуло. Пол под Артемом провалился, и мальчик полетел в огненный ад…
И подскочил на кровати. Большой циферблат настенных электронных часов показывал шесть часов утра. Сам Артем лежал едва ли не поперек кровати, подушка смята, одеяло на полу.
– Пофилософствовал на ночь, – пробурчал Артем, понимая, что кошмар, навеян его мечтами совершить какой-нибудь подвиг. Он начал потихоньку приходить в себя, но одновременно с успокоением в душе вдруг вспыхнуло чувство обиды: то ли на себя самого, что не смог спасти ребенка, пусть и вымышленного, то ли на обладателя мерзкого голоса во сне за то, что тот оскорбил его желанием «заработать медальку». А с другой стороны, на что обижаться? Сам он не виноват ни в чем: ему просто не дали возможность проявить себя в качестве спасателя, хотя он был готов. Что же касается награды, то почему Артему должно быть стыдно, если за спасенную жизнь в любом случае должны дать медаль, орден или какое-нибудь звание. Еще в одном старинном фильме