Наконец, Корбу открыла глаза, повела носом, громко чихнула и выпрыгнула из кровати. Выглянув в окошко, Корбу увидела в суматохе собирающихся соседей и поняла: дождь уже совсем близко. Остроухий тушканчик Вилли, пробегая мимо, увидел Корбу в окне и подбежал.
– Привет, соня! Мы с семьёй перебираемся в нашу зимнюю нору, в ста шагах выше к оазису. Теперь будем болтать только по телефону. Надеюсь, он будет нормально работать.
– Я буду скучать по вам, возвращайтесь поскорее! – крикнула Корбу вслед Вилли.
Плотно затворив окошки и заварив свой любимый чай, Корбу села в кресло и принялась ждать дождь. Вот всё небо заволокло тёмными тучами, низко нависшими над землей. Тучи отяжелели, разбухли от накопившейся влаги. Все звуки в пустыне разом затихли, обитатели спрятались в свои норы. И только вдалеке погромыхивали раскаты надвигающейся грозы, и молнии яркими змеями извивались в небе.
Кап…. кап… кап. Вот упали первые капли. Сначала медленно и редко, затем чуть быстрее, и вскоре звук превратился в мерную барабанную дробь, отдаленно напоминающую игру бедуинов на дарбуках1. Корбу приоткрыла дверь и высунула нос в щелочку. Она любила запах озона и намокшего песка. Из соседней норы выбежали два лисёнка и принялись играть в салочки, останавливаясь и ловя ртом капли. Мама лиса выбежала следом, догнала сорванцов и потащила обратно в нору. А лисята озорные и довольные, пищали, брыкались и вырывались из маминой заботливой хватки.
«Вот оно детство», – подумала Корбу и стала вспоминать, как мама лиса учила их с братишками и сестренками охоте, добывала яйца страусов, жёстким языком чистила их мягкую детскую шёрстку и мурлыкала на ночь сказки о жителях пустыни. А лисята, свернувшись вокруг матери, слушали, и только блестящие чёрные носы и жёлтые глаза мерцали в полутьме. А когда в сказке наступал особенно страшный момент, они плотнее прижимались друг к другу, мама снижала голос до зловещего шёпота, и большие пушистые лисьи ушки дрожали как камыши на ветру. Затем мама громко фыркала, они визжали от восторга и страха, рассыпались по углам норы и снова собирались вместе возле матери, ещё ближе прижимаясь друг к другу.
И не было большей радости засыпать в согретой норе с мамой и остальными лисятами, мирно посапывающими и изредка дрыгающими лапами во сне, словно сражаясь с невиданным зверем.