– I have no dreams. – Добавила, помолчав: – And that’s all what I want to tell you[5].
Высоцкая опустилась на место под осторожное хихиканье класса.
– И ты считаешь, это уровень человека, который будет сдавать ЕГЭ по английскому языку через год?
– Нет. Но я считаю, что ответила на поставленный вопрос. Мне больше нечего сказать.
– А что она сказала-то? – удивленно захлопал ресницами Илья Котлов, каким-то чудом переведенный в группу английского из класса с немецким языком. Вокруг уже откровенно захохотали.
– Да, у меня нет мечты, и я не хочу ничего придумывать! – отрезала Женька.
Минуту учительница и ученица смотрели друг на друга. Затем Елена Геннадьевна обвела взглядом класс.
– Возвращаемся к своим работам. У вас осталось мало времени.
– Эй! – снова пихнула ее в бок Мирослава, призывая к ответу, но Женька не повернулась. В это время на парту перед ней опустился поспешно сложенный листок бумаги. Женька развернула.
«Это было искренне, Высоцкая? Разве такое бывает? Тогда ты еще более неинтересная, чем все думают».
Почерк был красивым, размашистым и… незнакомым. Женя обернулась по сторонам, но так и не узнала владельца. Все головы были опущены к тетрадям.
Со звонком с урока все были рады выскочить вон, подальше от английского и глупых мечтаний. Женька запихивала тетради и ручки в сумку, предчувствуя, что стоит ей поднять голову, и она тут же встретится взглядом с Мирославой. Но она медлила, глядя на всё что угодно и медленно пробираясь мимо рядов к выходу.
Дело, кстати, было довольно безнадежным – она же знала, что любопытство Мирославы всё равно настигнет ее и случится это совсем скоро…
– Высоцкая, – окликнула ее англичанка, став неожиданным спасением. – Не могла бы ты остаться на минутку? Пошевеливайся, Арсеньева, нечего топтаться!
– Я Женьку жду, Елена Геннадьевна, – миленьким голосочком заметила Мирослава. Таким миленьким, что незнакомый с ней преподаватель принял бы всё за чистую монету и непременно сдался. Но англичанку сложно было провести.
– Вот за дверью и подождешь. Заодно проследишь, чтобы никто не входил.
Несмотря на мрачное Женькино настроение, она едва сдержала улыбку, глядя на потуги Мирославы. Арсеньева в своем репертуаре! Жалко, «Оскара» за это не дадут. Они явно были достойны какой-нибудь награды.
Но вот дверь кабинета захлопнулась, отгородив его обитателей от звуков перемены, и Женька оказалась лицом к лицу с серьезным разговором. Что он предстоит – она не сомневалась с того момента, как ее эссе продемонстрировали всему классу. Серьезный разговор предстоял про ее, Женькино, несерьезное отношение к предмету, про разрушенные учительские надежды и потенциально упущенные шансы. Между прочим, ее, Женькины, шансы. Так и чего, спрашивается, все в них лезут?