Виолетта потёрла виски, закрыла глаза, снова открыла, сейчас всё исчезнет! Нет. Перед ней всё та же пышногрудая, красивая женщина. Пронзительный взгляд, родинка над верхней губой, тёмно-синее бархатное платье с огромным декольте, кружева еле грудь удерживают. Авдотья? Бриллиантова? В точности купчиха с картины Кустодиева, самовара с котом не хватает, подумала Виолетта. За спиной раздалось «мяу», писательница вздрогнула.
С жидкостью чайного цвета в гранёном графинчике явилась Фрося. Авдотья, шелестя юбками, уселась в кресло, повелительно махнула Виви ручкой. Как заколдованная, Виолетта опустилась на пуфик рядом. Фрося выставила блюдо с телятиной, холодец из заячьих ушек, каперсы и вазочку чёрной икры.
– Тащи самовар! – приказала Авдотья. – Фроська, дура, где рюмки?
Из-за занавеса с огромным самоваром выплыла вторая девушка. Чёрные глаза да пар, Виви вздрогнула, это сон?
– Пашка, где была? – Авдотья прищурилась. – Весь день не дозваться, всыплю-таки!
Пашка бровью не повела, опустила самовар на стол и обернулась на Виолетту. Виви ущипнула себя. До чего на Веру Виссарионовну похожа! Фрося выставила две крохотные рюмочки и налила коньяку. Виолетта расширила глаза. Рюмки? Её! Авдотья заметила.
– Слюнки текут, оно и понятно.
– Мои рюмки… – Виви показала пальцем.
– Рюмки как рюмки. Девушка, да ты в себе ли?
– Я купила их в Ницце, в апреле, на блошином рынке…
Фрося, Дуся и Паша рассмеялись. Авдотья шикнула.
– Так ты и в Ницце была? Это та, что в четвёртом веке до нашей эры греки основали? Читали Тютчева. Грамотные. О, этот юг, о, эта Ницца!
– Да, там. На блошином рынке… в понедельник. По краю каёмочка золотая, смылась в посудомоечной машинке, а здесь – золото!
Фрося покрутила у виска, Паша подмигнула.
– В Ницце, значит. Уж не на «Штандарте» ли с царём-батюшкой ходила?
Девушки рассмеялись.
– А где остальные? – Виолетта показала на рюмки.
– Кто остальные? – не поняла барыня и оглянулась по сторонам.
– Побились, – встряла Фрося.
– Пошла вон! Совсем вас распустила! – прикрикнула Бриллиантова.
– А что, неправду говорю? – обиделась Фрося. – На ваших именинах всё и побили, в стены кидали, проверяли, бьются аль нет? Одна пара только и выжила.
Авдотья бросила в прислугу куском телятины. Виолетта подумала, я сошла с ума?
И вдруг всё исчезло. Писательница стояла посреди своей гостиной в три окна и хлопала глазами. Спохватилась, побежала, осмотрела комнаты, увидала свою кровать и облегчённо выдохнула.