Поскольку на класс опустилось онемение, слышно было только дыхание, и стук сердец, и мягкий шелест песка.
– Или хотя бы найдете дорогу домой, – немного печально сказал мэтр и закрыл дверь. – А теперь давайте начнем.
***
– Для начала кто-нибудь из вас задаст мне самый дурацкий вопрос, который только можно задать, если подумать о странствиях духа. Давайте. Я знаю, что рано или поздно кто-нибудь его задаст. Лучше сейчас. Кто смелый?
Очередной их учитель их был очень высок и худ, хотя широк в кости, с длинной гривой тусклой рыжины, и говорил на латыни с резкостью, которую невольно хотелось назвать «варварской». Ещё, несмотря на осенний холод за окном, он был одет только в льняную рубашку и кожаные штаны, даже рукава закатал, обнажив поросшие густым волосом крепкие руки. Впрочем, это-то было немудрено: Пиренеи не могли заморозить шотландца.
Великой тайной превращений он овладел вполне… всплыло в памяти Одили.
– Это правда? – выпалила она.
Его глаза удивительной детской голубизны сощурились.
– Что именно, девочка?
– Что вы умеете превращаться во что угодно, – ответила она, поторопившись добавить: – Так говорят слухи, профессор Скотт. Что умеете.
Майкл Скотт усмехнулся.
– Если верить всему, что обо мне говорят, то сейчас я должен не вас тут учить, – его удивительно длинная рука обвела широким жестом притихший класс, – а бродить во рву в восьмом кругу ада. Но нет, должен тебя и вас всех разочаровать. Не умею. И никто не умеет.
– В моем роду умели! – подала голос Алехандра, мятежно тряхнув кудрями: должно быть, этот жест она полагала неотразимым. – Жена одного моего предка во время осады от отчаяния прыгнула с башни, превратилась в сокола и привела армию мужа на подмогу!
Класс заволновался.
– Я веду свой род от колдуньи Мелюзины, – поведала окружающим Мишель тоном столь же безапелляционным, сколь и нежным. – По бабке. А она – Мелюзина, не бабушка, конечно – превратилась на глазах у кучи свидетелей в дракона.
– Конечно, – тут же согласился с ней Джандоменико. – Антонио Фалиер спасся от турок в Константинополе, став дельфином. Это все знают… в Венеции.
Одиль не удержалась и фыркнула, тут же порадовавшись, что за шумом этого никто не слышал: вот уж эту-то историю наследник дома Фальер сочинил явно на ходу, вдохновленный не призраками прошлого, а лучистыми глазами галлийской сокурсницы.