Подбил его на эту, немного авантюрную затею сам ректор, с которым они случайно пересеклись на каком-то совещании, обнялись, разговорились и пошли пить кофе. Они с удовольствием вспоминали свое студенчество, а когда в разговоре промелькнуло, что на филологический факультет ищут свободного преподавателя журналистики, ректор вдруг развел руками:
– Так вот же наш лектор! – он смотрел на Кирилла Эдуардовича. – Ты нам и поможешь!
– Да что ты! – отмахнулся Кирилл Эдуардович. – Какой из меня преподаватель?
– Ну, здравствуйте! – улыбался ректор. – И это мне рассказывает человек с высшим педагогическим образованием?!
Кирилл Эдуардович учителем никогда не работал, так, только на практике немного. Его очень быстро затянуло в журналистику, и к преподаванию он больше никогда не возвращался. Но ректор настаивал, говорил, что это всего на один семестр, и, если не понравится, всегда можно эксперимент завершить.
– А в жизни останется интересный опыт, – он подкидывал всё новые аргументы. – И когда из журналистики тебя выгонят, будет ещё одна профессия.
– Почему меня должны выгнать? – нахмурился Кирилл Эдуардович.
– Ну, старик, в жизни всё бывает.
Чем дольше отказывался Кирилл Эдуардович, тем больше это походило на какое-то мелкое, но очень неприятное предательство. Как будто он сейчас хотел изменить и своему студенческому приятелю, и университету, и профессии, про которую ему предлагали рассказать. Это ощущение, в совокупности с азартной натурой, которую хорошо знал и умело дразнил опытный Алексей Владимирович, вдруг что-то переменило в голове Кирилла Эдуардовича, и он сказал:
– Ладно, уговорил! Давай попробуем!
Второго сентября, примерно за час до своей лекции, Кирилл Эдуардович вынырнул из метро «Фрунзенская» и направился в сторону университета по Хользунову переулку. С одной стороны этой улочки, больше похожей на тенистую аллею, виднелись элитные дома советской эпохи, а с другой за высокой кованой оградой шумел своими кронами парк. По этой дороге студенты и преподаватели десятилетиями шли в университет и расходились потом по своим делам, домам и семьям. Кирилл Эдуардович поглядывал по сторонам и сравнивал увиденное с впечатлениями своей юности. Кое-что, конечно, изменилось, но общее настроение этого московского района всё-таки выжило и теперь забродило в его сознании приятными воспоминаниями, которые даже немножко кружили голову.