– А ты что-то знаешь?
Кейт кивнула.
– В течение пяти лет после того, как уехала с Морин из Дублина, я поддерживала связь с одной знакомой, которая жила рядом с нами. Хотела знать, что стало с Дэном. – Ее лицо помрачнело. – Он умер. И умер в нищете. Один, на улице, оборванный и голодный. Перед смертью он даже не пил, потому что ему никто уже больше ничего не давал. Его выселили из квартиры, поскольку Дэн не мог оплачивать аренду. С этих пор он стал бездомным, блуждал по улицам Дублина, питался отходами, которые базарные торговцы превращали в месиво и выбрасывали, когда демонтировали свои прилавки. Иногда ему удавалось собрать попрошайничеством немного денег, на которые он сразу же снова покупал спиртное. Зимой его иногда брали к себе домой сердобольные соседи из нашего поселка, благодаря чему он выживал в течение долгих холодных месяцев. Но ты же знаешь, люди там живут очень стесненно и бедно, и у них много своих проблем. Так что в какой-то момент они выставляли его за дверь, где царили холод и сырость. Ты не представляешь, какими сырыми бывают зимы в Дублине.
– Это ужасно, бабушка, – тихо сказала Фрэнсис.
– Он был весь в грязи и паразитах, от него исходил ужасный запах, – продолжала Кейт, – и, очевидно, он в буквальном смысле бросался людям в ноги, умоляя их дать ему хоть немного выпить. И самым ужасным было… самым ужасным было то, что если его упрекали, что он не может заплатить, Дэн всегда отвечал: «Кейт все уладит. Она сейчас в отъезде, но вернется и отдаст вам деньги. Она обязательно вернется!» Но Кейт так и не вернулась…
– Бабушка… – хотела что-то сказать Фрэнсис, но Кейт тут же прервала ее:
– Нет. Тебе не надо меня утешать. Я рассказала тебе это не для того, чтобы излить душу. Я просто хотела этим сказать, что когда я оставила твоего деда, чтобы начать в Англии новую жизнь, я знала, что это был единственный путь, которым я могла пойти. Не в том смысле, что иначе я погибла бы. Я и в Дублине могла бы заботиться о нас с Морин и как-то тащить на себе Дэна. Но я должна была бы еще больше, чем прежде, следить за нашим имуществом, чтобы он не превращал его постоянно в этот проклятый алкоголь, без которого, как он считал, не мог жить. Но в каком-то смысле я бы все же погибла. Что-то во мне каждый день постепенно умирало. Я потеряла радость к жизни, самоуважение, оптимизм. Я все больше теряла от той Кейт, которой некогда была. Я понимала, что должна уехать, и я уехала. Ценой стало… – она глубоко вздохнула, – ценой стало сообщение о том, как он умер, – и жить с этим дальше.