Оглушенный несчастиями, отодвинутый от общественных дел, престарелый академик стремился все чаще и чаще уходить в волшебный мир сказок, где люди всегда добры друг к другу, где добро неизменно побеждает зло и каждый человек получает долю своего счастья.
Тихо, тихо приоткрылась дверь. Это его дочурка.
Она всегда перед сном приходила к нему пожелать доброй ночи. Он никогда не называл ее по имени, а только «Мой Ангелочек». Глядя на дочку, он неизменно вспоминал так рано ушедшую от него жену: такие же светлые, как спелая пшеница локоны волос, такие же большие и глубокие голубые глаза, такие же ямочки на щеках, когда она улыбалась.
Последний его «осколочек счастья».
Малышка подбежала к отцу, ловко вскарабкалась ему на колени, обняла ручонками за шею и положила головку на плечо.
– Батюшка, расскажи мне свою последнюю сказку.
– Про Золушку?
– Да. Почему ее называли Золушка?
– Видишь ли, мой Ангелочек, она была несчастной девочкой: ее мама умерла, а отец не обращал на нее внимания.
Пользуясь этим, мачеха и ее дочки постоянно издевались над ней, заставляли ее ходить в лохмотьях и делать самую черную работу.
Ее постоянно пинали и ругали.
А жила она в чулане, где всегда было очень холодно, и бегали мыши.
Поэтому она ночью пробиралась на кухню, залезала в остывающий от дневной топки камин, ложилась прямо на теплую золу и засыпала.
Вот и назвали ее Золушкой.
– Но это же неправда, – возмутилась Франсуаза: – не может какая-то замарашка стать принцессой. Принцессы всегда красивые и богатые.
– Она и была очень красивой, только лицо и руки у нее были постоянно испачканы золой, и люди не замечали ее красоты.
А вообще-то, «Золушка» не совсем сказка. Такая девочка действительно была. Только стала она не принцессой, а царицей.
– Она жила во Франции?
– Нет, она жила в далекой северной стране. Эта страна называется Россия.
Небольшой обоз из восьми возов медленно двигался по тракту, преодолевая сплошную круговерть снежной вьюги. Непогода началась с утра и ни на минуту не прекращалась, а к вечеру стала еще сильнее. В наступающем сумраке уже почти не видно было вешек на обочине, и идти приходилось наобум.
Промерзшие насквозь люди тащили за уздечки измученных лошадей, чтобы только они не остановились. Впереди обоза устало шагал кряжистый, широкоплечий старик в добротном овчинном тулупе, тяжело опираясь на посох.