– Миша, открой, пожалуйста, я в туалет хочу, – как можно жалобнее произнесла она. – Я все осознала!
Это было чистейшей правдой, хоть на Библии клянись. Ее тоненький голосок звучал абсолютно уверенно, не позволяя Мише заподозрить ее в дурных намерениях.
– Что ты можешь осознать, глупая курица? – беззлобно спросил Миша, открыв нараспашку дверь. Поток желтого неяркого света от тусклой потолочной люстры ослепил его, он прищурил свои поросячьи глазки, хлопая белесыми ресницами.
Времени на раздумья не оставалось. С неизвестно откуда взявшейся, копившейся долгие годы силой Марина вонзила нож в сердце ненавистного тюремщика. Он тут же затих, откинув голову на спинку своего кресла. Она отвернулась в сторону, чтобы не смотреть на кровь, расползающуюся ярким пятном по его белой рубашке, и не упасть случайно в обморок.
– Оказывается, это очень легко – путь к свободе! – пронеслось в мыслях у Марины.
Трясущимися руками она взяла телефон на кухне и позвонила Артуру. Он тут же ответил, как будто бы ждал ее звонка, и пообещал придти через пять минут.
Войдя в квартиру и увидев собственными глазами неподвижно сидящее тело, бывшее совсем недавно Марининым братом, ходившее и говорившее всего несколько минут назад, он невозмутимо сказал:
– Я разберусь. Иди спать.
Началась свободная и счастливая жизнь. Вскоре они с Артуром должны были переселиться в его шикарный особняк, а пока жили в Марининой квартире, похорошевшей, посветлевшей и наполнившейся лучами света и робкими ростками надежды.
Сегодня утром Марина проснулась от яркого солнца и хорошего настроения. Она больше не верила словам своего брата, что нельзя обрести свободу, можно лишь поменять одну тюрьму на другую.
Она выглянула в окно и услышала негромкое, но плавно усиливающееся, урчание мотора. Во двор крадущейся черной кошкой медленно вползал длинный лимузин. Машина отчего-то показалась до боли знакомой. Двое в штатском вышли и не спеша направились к их подъезду.
– Дело государственной важности, – сказал Артур, и открыл входную дверь…