Ногу, ногу свело, ой-ой-ой!..
НАИНА (успокаивает). Ничего, девочки, со временем ваши связки и мышцы растянутся, а результат может дать только ежедневная тренировка. Индусы, например, даже когда отдыхают, даже когда спят или едят… находятся в Падмасане.
ЕВДОКИЯ (смеётся). Где-где?
МАША. В пизде.
НАИНА. Ой!.. Это самое… Подмасама – и есть поза «Лотос». (Взглянув на часы.) У-у, – на сегодня хорэ, закругляемся, да?..
ЕВДОКИЯ. Да!
МАША (одновременно). Нет!
ЕВДОКИЯ. Мама, ты рехнулась?!
МАША. Евдокия, еще вякнешь хоть слово поперек: прибью!
ЕВДОКИЯ. Сколько можно мудохаться?!
НАИНА. Как две кошки, ей-богу, не вериться даже.
ЕВДОКИЯ (матери). У Наины Петровны, между прочим, может есть другие дела – поважней!
МАША (подруге). Нафаня, прости. Может, я чего-то не понимаю, скажи…
НАИНА. Уйду как пить дать, ежели Дуся будет продолжать в том же духе.
ЕВДОКИЯ (в сердцах). Ну вас.. (Хочет уйти.)
МАША. Ребёнок, куда?..
ЕВДОКИЯ. В душ могу я пойти, или нет?
МАША. Иди, полудурок, проваливай.
Евдокия «с вызовом» раздевается: голая, босая переходит в ванную комнату.
НАИНА (любовно провожает девушку взглядом). Ничего, подруга, составим её гороскоп – и всё, как на блюдечке проясниться.
МАША. Нафаня, неужели ты веришь в подобную дребедень?
НАИНА. В гороскоп, нет, а в тайную власть, да. Просто все обращают внимание на мелочи жизни. К примеру, зачем ты долбишь дочь за фигуру?
МАША. Затем, чтобы девочка держала себя в форме, а не трясла пузом. Вот зачем.
НАИНА. Правильно: она – девочка, а девочке простительно всё, кроме дурного характера. И, кстати, пуза у нее нет. Фигурка как у богини…
Включается плазма: Евдокия в зеркале изучает свое обнаженное тело, точно видит его таким впервые; оглаживает бедра, соски, грудь, подстриженные «ёжиком» лобковые волосы…
НАИНА. Дочь твоя – бука, смотрит под ноги и, как полено, зажата. Девочка слово ни вымолвит в простоте. (Демонстрирует.) Косолапит… Кто на такую позарится, мм?
МАША. Вот – и пусть…
НАИНА. Маня, нельзя выхолащивать жизнь. Всем нужны праздники. Иногда можно и дуру включить. (Демонстрирует.) Глазки… ручки… ножки… Когда меня спрашивают про самую дикую мою мечту, я отвечаю, что до пятого класса я мечтала о радужном пони и загадочно улыбаюсь. А всё потому, что я вспоминаю, как после пятого класса начала мечтать, чтобы меня похитил маньяк, бил, а потом бы у меня развился стокгольмский синдром и мы бы любили друга, пытали, взрывали бы и убивали людей, вместе и умерли бы в один день, держась за руки, сидя на электрическом стуле.