#КНО_лучшее. Сборник стихов - страница 4
Шрифт
Интервал
4`18
Рыцарь
В доме твоём старомодный, но прочный паркет.
Рыцарь в блестящих доспехах состарился на -дцать лет.
В спальне твоей наша крепенькая кровать —
Я не могу на неё посмотреть и соврать,
Мол, с тобою я счастлива здесь была —
А затем вдруг легко соврала.
Рыцарь в блестящих доспехах уже не тот:
От половины принцесс морщит нос и кривит он рот.
Рыцарь капризничает, разыгрывает короля —
Только я вижу в нём не более, чем осла.
Смотрит в упор на меня, разогнав своих фей —
Только я тебе, Рыцарь, не новый трофей.
5`18
Башня
С каждым шагом моим башня движется влево
И грозит небесам разъярённо своим кулаком.
У меня – только старые, стёртые кеды
И гортанный, не выкашлянный ком.
Каждый полдень на башне чихает пушка,
Но беззлобно – ядра-то в утробе нет.
Это – города нашего погремушка
И забава не первую сотню лет.
Каждый грешник того или этого света
Будет в Невском приходе прощён.
У меня за душой – только эти вот парапеты…
Но если счастье не в этом,
То в чём?
5`18
Шероховатое
Мир без тебя неуютен, шероховат,
То слишком узок, то широковат.
Вынуть тебя – так сразу и шах, и мат,
Не хочется ни Синдбадов, ни Шахерезад,
Не хочется ни эклеры, ни шоколад —
А хочется, чтобы ты был спокоен и рад.
6`18
Легенда о трёх морях
Говори со мной этой простудной ночью,
Расскажи мне легенду о трёх морях.
Голос твой терпкого рома горче,
Он баюкает и прогоняет страх.
Расскажи о законе стихийных крещений —
Только тот, кто три моря бесстрашно пройдёт,
Может надеяться на прощенье
И безоблачный горизонт.
В первом море не волны – звери,
Пастью рифов корабль грызут.
Во втором – едкий дым застилает берег,
Чёрный, масляный, как мазут.
В третьем – дьявольская воронка,
В сахар крошит железный борт.
Не помогут здесь ни иконка,
Ни талантливый звездочёт.
Говори со мной ночью холодной, ржавой,
Ты – прошедший проверку моряк.
Мне же, как никогда сейчас слабой,
Эти три моря
Ещё предстоят.
5`18
Клоун
У него безымянный палец давным-давно в золоте,
И правой рукой он вцепился в запястье жены.
А глаза так и бегают, и миру кричат о голоде! —
Том, что душит его каждую ночь изнутри.
Он не больше, чем клоун в одежде с блёстками.
За стеной его спальни играет в солдатов сын.
Он лежит на измятой и тёплой простыни.
Ему кажется, он в целом мире, в галактике всей один.
Каждый вечер его клоунесса готовит ужины,
Шаркает тапочками, в тарелки вливает щи.