За переезд Аслан предложил долю в компании, однако Сергей предпочёл алмазы и солидную арендную плату, ссылаясь на необходимость оплачивать ссуду, якобы взятую на строительство. На тот момент он не имел ничего против Аслана, однако в сводке личной разведки попадались донесения о сомнительной деятельности компании приятеля. Сергей был не в восторге от возможного соседства. Не смотря на грабительские условия сделки, Аслан согласился. По всему видно было, что припекло его не на шутку. Переезд состоялся. В конце концов, услуги его семьи могли и пригодиться в будущем, да и Аслан не был тем человеком, которому в сложившейся ситуации можно было просто отказать.
Устроившись в дальнем крыле-щупальце комплекса, нефтяной магнат быстро обжился и окопался. Однажды его часть крыла стала не доступной для сканирования стационарным оборудованием. Пришлось бурить бетон снизу с большой глубины и разворачивать дублирующую аппаратуру, которую ещё и приходилось менять – люди из охраны гостя время от времени выжигали сенсоры, наугад активируя глушилки.
Через несколько лет и несколько трупов сотрудников разведки Сергея, купленных гостем и работавших на две кормушки, от приятельских отношений не осталось и следа.
– У тебя что-то есть для них, Серёжа? – медленно и с характерным деланным акцентом, спросил Аслан.
Сергей, не предполагал, что он прямо задаст вопрос и всё же ждал чего-то подобного. Видимо, его люди, постоянно копая, догадывались о скрытной активности, однако из-за скудных технических возможностей не могли дать достаточной информации. Аслан, понимая, что упускает, что-то, не выдержал и решился спросить в лоб.
Примитивно – сдали нервы, – подумалось Сергею. Теперь ясно, что его ходы скрыты даже от соседа по офису. Очевидный минус, что он закипает от безрезультатных слежки, прослушки и прочего. Важно не дать и намека на суть происходящего. Аслан не информирован, не в ладах с властями и полицией, своими теневыми операциями он разрушил репутацию семейной компании, арабский протекторат в Промсекторе с падением экономики Панарабии ослабевает, нефтяной поток с его тамошних месторождених почти иссяк. Отец Аслана – мудрый человек, внезапно отошедший в мир иной – предвидел с погрешностью до трёх-пяти лет происходящие ныне события и с протекторатом, и с естественным спадом добычи, поэтому, как и дед Аслана, стремился избавиться от кровавого шлейфа тянувшегося от истоков их бизнеса, от криминальных сородичей, которым отказал в финансировании и не пускал на порог, рискуя быть устраненным физически. Он не учёл лишь кровожадный нрав сына, тёмные делишки которого привели ещё и к падению сбыта – клиенты не желали, чтобы на них падала его тень. После смерти отца за десять лет Аслан восстановил прежние связи. Наладил контрабанду комплектующих из промсектора для дешевых бионик в Азию, что подразумевало наличие тайной фабрики смерти где-то на подконтрольной ему территории. Азиатские партнёры поставляли по его каналу вещества в десятки раз сильнее и опаснее легального эйфа. В Панарабии его не одобряли, но отказать единоверцу в защите не спешили. Это означало снижение и без того ослабевшего влияния. И это было не всё. Иначе диверсифицировать свои активы Аслан не умел.