Раз звездные городки существовали на периферии моего внимания, так и Северный Город обитал в тех же краях. Слышал, конечно, об изысканиях ученых, как об альтернативном пути: вместо поиска универсальной формы энергии «сверлить» дыры в пространстве и времени. Особые модулирующие генераторы, космические «струны», вариативные поля и прочие термины закружились в мозгу, но были пустым звуком.
Весь мой интерес пока ограничивался экспедицией.
Лац удивился моей инфантильности, сказав возмущенно: «И тебя начальником экспедиции назначили?» Но я с безразличием отнесся к его замечанию. Назначили, значит, назначили. Мы едем не за тем, чтобы узнавать, как продвинулись ученые по альтернативному пути.
Еще в пути, когда караван пробирался сквозь ночной мрак, он заговорил со мной осторожно:
– И все же не понял я шефа? Почему он назначил тебя?
– Я исполнителен. Вот и весь секрет. Не дергайся, экспедиция пройдет скучно, как по написанному сценарию. Предчувствий у меня никаких. Да и не верю в это, – ответил я Лацу.
Он посмотрел на меня угрюмо и что-то заговорил о судьбе, о тайных тропах, о подводных течениях, конечно, в аллегорическом значении. Я лишь скептически улыбнулся, напомнив ему, о рациональной составляющей его сознания. Я только закинул сеть наугад, проверяя, что скажет. Он согласился, добавив: «И все же, и все же…». Что скрывалось за этими повторами, не знаю. Возможно, сомнения. Но некогда было колебаться. Я собирался выполнить свою работу и вернуться назад – таков горизонт моих действий на ближайшую пару дней.
Я сказал ему: «Давай спать». Мы, разложив постели, улеглись и выключили свет.
Проснулся я только однажды. Машину слегка потряхивало. Сквозь тихий гул двигателей расслышал беспомощное завывание пустынных волков. Опасаться было нечего, но беседа с Лацем о судьбе, всплыв в сонном мозгу, мигом погрязла в скептическом настроении. Недовольно выдохнув, я перевернулся на другой бок и заснул.
Проснувшись, я заметил, что солнце косым снопом проникло сквозь окно. Машина еще ехала, но я знал, взглянув на часы, что скоро прибудем. Минут через пятнадцать-двадцать фургон замер. Я вышел наружу и, встав в недоумении, уперся взглядом в закрытые ворота. Страха и беспокойства не было. Лишь оцепеневший мозг и ни единой мысли, способной объяснить случившееся, не шевельнулось. Радист сказал, что Северный Город не выходит на связь. Тишина в эфире убила осознание происходящего, будто не со мной это, будто сон продолжился. Жернова его натужно вращаются, а я бездумно слежу за этим движением.