Буйняковский. Взаймы она бы тебе дала.
Гурышев. Взаймы другое дело.
Буйняковский. Ты просил?
Гурышев. Планомерно к одалживанию мне денег я ее не подводил. Мои картины не продавались, жена из-за очередного переосмысления свои картины продавать не хотела, деньги у нас абсолютно кончились. До последнего оттягивал, но относительно займа к вдове обратился. Она, всплеснув руками, сказала, что невозможно, ты, милый, не знаешь, но я сама вся в долгах, от мужа мне имя и гордость, но не деньги, их у меня и новое траурное платье для вечера памяти нет – я ее слушаю и чувствую, что нервы накаляются, весь внутренний мир от перелома через колено трещит и искрит, раздирает ненависть к себе, к ней, еще бы немного и тронулся. Как твой прокурор. Достоверно известно, что с ума он сошел?
Буйняковский. Мне из его окружения говорили. Женщина, у них, в прокуратуре, уборкой занимающаяся.
Гурышев. Женщина она, тебе близкая?
Буйняковский. Мне она… ты не отклоняйся. Мы о твоих затруднениях беседуем. Из той материальной ямы что тебя вытащило?
Гурышев. Продали, слава богу.
Буйняковский. Картину?
Гурышев. А что еще?
Буйняковский. Из отцовских вещей что-то.
Гурышев. У него особо нечего, да и устрой он распродажу, деньги не нам. Объект его привязанности у него сейчас не семья. Его бы в реабилитационную клинику – выбить из него дурь, что ему не по возрасту. Дойдет и того, что расписывать стены купидонами мне он скажет.
Устинов. С твоими навыками для тебя не вопрос. А женщина, что у него появилась, она чем ужасная?
Гурышев. Конфликтную ситуацию она самим своим появлением спровоцировала.
Устинов. Потеряв жену, без женщины ему…
Гурышев. Пять лет ничего, держался!
Устинов. Вам она, разумеется, ни к чему, но ему-то она нужна. Без женского тепла и старику мерзко на свете жить. Прописная истина, но куда денешься. Интеллектуально она с ним наравне?
Гурышев. Он в магазине разливного пива с ней познакомился.
Буйняковский. И он бухает, и она уважает! Различия в умственном уровне тогда побоку.
Гурышев. Мой отец и пиво-то пьет не слишком. А она в магазине от ливня скрывалась. Могла соврать, но должен признаться, что на пьющую она не похожа. Наружность у нее весьма благообразная. Отец вокруг нее прыгает, а она в кресло усядется и, потупившись, знаки внимания принимает. Внучка к нему зашла, а он разозленно за дверь девочку выпроводил!