>Услышав интонацию власти, парень сразу остыл. Повернулся к столу, открыл папку, достал из неё бумаги, протянул женщине.
>Она взяла бумаги, хотела прочитать, но он опередил:
>– Квартира шестьдесят шесть. Старушка подкрадывается к восьмидесяти. У неё один сын, приезжает очень редко. Работает на далёком севере, одними открытками и письмами кормит мать старушку. За квартиру правда всегда перевод шлёт. Он ведь, несмотря на то, что не живёт, приписан у неё.
>Женщина смотрит бумаги, листает странички. Туша сигарету в хрустальной пепельнице, говорит себе:
>– Две комнаты, кухня двенадцать квадратов. Окна куда выходят? – Последние слова в его сторону.
>– Во двор. Тишина.
>– Ты, что там побывал?
>– Обижаете Виктория Александровна, у меня принцип. Бумага, бумагой, а глаза и уши лучше. Я под видом социальной службы, всем пенсионерам гостинца принёс. У нашей старушке немного задержался. Чайку попили, поболтали. Хорошая старушка, живая. Все о сыне, о сыне. Он ведь у неё ещё холостяк, а какой матери не хочется понянчить внучат, познакомиться с невесткой. Вот и горюет старушка мать, что сын её бирючью жизнь ведет.
>Всё завет его, чтобы квартиру приватизировать, а то ведь не ровен час, государству останется.
>– Значит квартира ещё государственная.
>– Государственная Виктория Александровна.
>Женщина посмотрела на парня, скривилась.
>– Твоя фамильярность здесь не уместна.
>– Да, это я так. Ты ведь мозговой центр. Я, так просто.
>– А ты учись Лёшенька. Чтобы просто было, и по делу. Пафос тут не нужен, он ведь на энтузиазме держится, а на нем далеко не проедешь.
>– Вот, чему я завидую тебе, так это твоему хладнокровию и железной логике. Ты даже в постели как солдат. Врет твоя внешность, ох и врет.
>Виктория рассмеялась.
>– Постель, ведь это ещё не любовь.
>– Ну да, тебе лучше знать. У тебя все в деловых отношениях.
>– Умоляю тебя Алексей, ты определись, что тебе надо. Секс или любовь?
>– А, что вдвоем они не живут.
>– Редкий случай, друг мой. Любовь ведь это чувство, сердечное влечение, привязанность. А секс, жалкое, половое хочу.
>– Значит я несчастное, презренное животное, гожусь лишь для полового хочу, где нет любви.
>Парень встает, удаляется с балкона. Женщина рассматривает бумаги. Через несколько минут, Алексей уже с бутылкой коньяка и двумя серебряными стопками перед столом. Садится, наливает себе и ей. Вытаскивает новую сигарету, закуривает. Делает глубокую затяжку, опрокидывает стопку, потом выдыхает остаток никотина. Смотрит внимательно на женщину. Она, почувствовав его взгляд, отрывается от бумаг. Смотрит в его глаза, берет стопку налитого и тоже залпом. Тянется к дымящей сигарете, берет её с его пальцев, делает затяжку. После чего, отдает обратно в растопыренные пальцы.