Стараясь нарушать как можно больше правил, я отпускал студентов за 10 минут до звонка, носил кеды и джинсы, а рубашку всегда надевал мятую и никогда не заправлял её за ремень. Дух свободы и протеста блестел в моих глазах! Самые дерзкие жесты проявлялись в прогуливании педсоветов, куда заставляли приходить даже завхоза, системного администратора и весь отдел бухгалтерии. Казалось бы, за такое неповиновение могут и вовсе уволить, только мою спину всегда прикрывали.
– Мария Вячеславовна! – истошно кричала замдиректора. – Где опять Никита Сергеевич?
– Он у зубного, – словно извиняясь, сообщала наша завкафедрой.
Мария Вячеславовна была одним из самых мудрых людей, встречавшихся мне в жизни. Сверху на неё давило начальство, снизу вечно что-то портили студенты, слева находились свободолюбивые и безумные преподаватели, справа у неё была семья, а в самом сердце – любовь к дочери, ради которой она и терпела эту работу. Наши разговоры с ней всегда были наполнены искренностью – редкое и ценное свойство в современном человеке.
– Никита Андреевич, вы поймите, полностью согласна с вами: нам должны предоставлять возможность печатать документацию, но если вы пойдёте на принцип, пострадаю только я. Думаете, вы директору хуже сделаете, подставив его на очередной проверке? Нет! Пострадаю только я, меня и премии лишат, и наорут, и наказание какое-нибудь придумают.
Возможно, это были просто психологические штучки с её стороны. Возможно, в этом не было никакой искренности, и она со всеми разговаривала таким же особенным языком, как со мной. Одно было ясно точно: мудрость этой женщины имела такую гибкость, что она всегда и везде находила выход, всегда и ко всем находила подход. Несмотря на невзгоды в виде советского начальства и российской зарплаты, с лица Марии Вячеславовны никогда не уходила умная и загадочная улыбка. Никто не имел никакого морального права подставлять эту женщину, поэтому каждый раз приходилось прогибаться под изменчивый мир, а мир в нашем колледже менялся каждый день, как и количество требований, прилетающих со всех сторон.
– Это вы к нам пришли преподавать ОБЖ? – прямо посреди тёмного коридора меня остановила очень полная женщина. – Кажется, Никита Сергеевич? – следом задала она второй вопрос.
– Да, Хрущев. – ответил я с улыбкой, решив ей подыграть.