взять – и просто не отвечать.
Промолчать.
Куклой ниточной на верёвках,
что он дёргает со сноровкой
кукловода и палача,
издеваясь и хохоча,
видя, как увязаю в сеть –
не висеть.
Рвать верёвки и сухожилья,
не молиться, мол, "Лишь бы жил!" и
в липкой луже своей крови
не молить о былой любви:
уже с неба спускался Бог –
не помог…
Твой номер моим телефоном давно забыт
Твой номер моим телефоном давно забыт –
мой список контактов сжимается каждый час:
я слишком ценю новый ровный сердечный ритм,
чтоб где-то хранить этой памяти боль о нас.
Я долго носила под сердцем – не сберегла –
она умерла, ей бы было сегодня семь.
Она нас связать попыталась, но не смогла –
да и не должна бы… Малышка ещё совсем…
А ты – не её, не меня на руках носил:
ты нянчил и пестовал – родненькую, свою!
А вырастил, выкормил – надо же – отпустил
ко мне, передай, мол, как сильно ещё люблю.
И бьются в экран незнакомые номера –
рингтоном чужим и безликими СМС,
и просят любви, но моя уже – умерла
малышкой совсем…
А для ваших здесь нету мест…
Ночь. Осень. И в глаза мне – "Только правду!" –
из чёрных окон светят фонари,
но я – молчу под шорох листопада,
и ты им ничего не говори,
что это ты шального неба просинь
сменил вдруг на Малевича квадрат
в моем окне, и за день лето в осень
раскрасил, а теперь и сам не рад
косым дождям, стучащимся в окошко
(и нервно куришь пятую подряд),
и памяти, что вновь скребётся кошкой
под рёбрами… Никто не виноват,
что в жизни предусмотрено движенье
минут, часов, листов календаря,
и все пройдёт – любое притяженье –
когда-то в тихой грусти ноября…
Падать – не очень больно:
сколько таких падений
пережито!.. Невольно
"остановись, мгновенье!" –
тихо, губами только –
тихо шепчу – услышат:
их за спиною столько
вечно в затылок дышит…
И опустить боятся
хоть на секунду крылья:
мне ж с высоты сорваться –
доли секунды, или
в пропасть к тебе – пол шага
(Под ноги смотрит кто там?
"Глупость" – равно "отвага"),
ангелы без работы
дня не сидят, я знаю.
Только порой неловко,
что я опять, дурная –
в пропасть, и без страховки…
Долго на свет лечу –
радуясь, хохоча:
счастья себе хочу!
…Лампочкой Ильича
свет оказался тот…
Милостива судьба:
ярко горит, не жжёт,
а ведь сгореть могла.
Лампочки тусклый свет
благо, что так ленив:
столько летела лет,
крылья не опалив…