«Хочешь? – спросил он, продолжая хрипло, с искреннейшей радостью смеяться. – Как раз поспела».
Ингвар выхватил ягоды и запихнул их в рот прежде, чем клешни старика, кривые, испещрённые рубцами, успели вернуться под плащ. Ягоды, восхитительно-кислые, распухшие от сока, давились под его пальцами, проливали сок на губы, и рот уже не был сохнущим от летнего зноя болотом.
Ингвар не заметил, как в длинной седой бороде с рыжими подпалинами зашевелились губы.
«Ешь, ешь, – услышал он, – едой мёртвых в первый раз непросто насытиться».
И Ингвар выплюнул в море всё, что было у него во рту. Перегнувшись через борт, засунул два пальца до самого горла, закашлялся… Зачерпнул воды, принялся полоскать рот.
«Не бойся, – говорил ему в сгорбленную спину Один, – ты великий воин и конунг. Я забираю тебя в чертог Украшенный-Серебром. Ты сядешь там под самые богатые золотые щиты».
Ингвар выцедил изо рта воду, солёно-кислую от рябины и желудочного сока.
«Зачем?» – прохрипел он и съёжился в нервной судороге.
Лохматый капюшон, повернувшись, кивнул на остров, где над лениво расступавшимися прибрежными деревьями сплетались в светозарный узор ягоды, горевшие как угли, и листья цвета солнца. Узор рос вверх – и рябина поднималась над островом.
Вёсла застучали в петлях, а лодка боком по течению понеслась к каменистому берегу.
Ингвар впервые за сегодня смертельно испугался.
«На острове люди находят то, что ищут всю жизнь, – сказал Один. – Правда, когда они получают желаемое, это оказывается равносильно смерти. Им становится незачем жить дальше… И они уходят из мира живых».
Ингвар поднял голову от воды и, вскинув брови, улыбнулся старику:
«Но я не хочу умирать!»
В голосе старика больше не слышались крики посвященных Одину тварей. Вместо них в голове Ингвара мерным колоколом звучали вопросы:
«Разве к этому часу не догорели драконы с носов твоих кораблей? Разве не потонули твои драккары, выплыв в открытое море? Разве не сложил ты из обломков святого дома свой погребальный холм? Разве не умерла твоя душа на восточном побережье Эйре…»
Подскочив, Ингвар схватил старика за грудки. Тот был лёгким, невесомым, будто под его плащом были только кости.
«А разве, – вторя вопросам из своей головы, прошипел Ингвар, – я сам не знаю, что я жив? Жив, слышишь? Могу повторить это прямо в заросли в твоих ушах! Я жив! И собираюсь жить дальше».