1.1. Власть в российской ментальности и в русской словесности. Смысловое пространство «власть». Понятие «образ власти». факторы, определяющие характер языкового наполнения смыслового пространства «власть»
1.1.1. Власть в российской ментальности и в русской словесности
Систематическое обращение к теме власти в современных средствах массовой информации закономерно. Оно соответствует общей традиции русской словесности и русской журналистики. Власть, от которой зависят практически все сферы жизни, всегда занимала и занимает одно из центральных мест в общероссийской ментальности. Однако способы, с помощью которых формировалось и фиксировалось в когнитивной базе российского народа суждение о власти, менялись и были различны в разные исторические периоды. В Древней и в Средневековой Руси после принятия христианства утверждается представление о богоизбранности великого князя, затем царя, которого следует считать «не только помазанником Божиим, но и живым воплощением Бога на земле» [Кондаков 2007: 120]. При этом характер коммуникации между государством и обществом первоначально имеет на Руси тот же односторонний характер, который отмечен в кратологических исследованиях (кратология – от греч. kratos – ‘власть’, logos – ‘учение’ – наука о власти), описывающих западноевропейские политические традиции. А именно: «Государство… постоянно информирует общество «о себе», само создает «определенные образы и символы, через которые общество воспринимает государство и его деятельность» [Мамычев 2002 metodologlab.narod.ru/ power/ st.4htm]. Население в порождаемых им текстах о власти всего лишь зеркально отражает представления, продиктованные самой властью. В древнерусских «Повестях» и «Сказаниях» XV–XVII вв. был создан образ «благого, христолюбивого» царя – идеального правителя, основная черта которого – «неимение грехов», «безгрешность, вплоть до непорочности и блаженства» и вместе с тем обладающего правом «быть суровым, жестким, даже «грозным» царем» [Ермаков Ким Михайлова Осетрова Суховольский 2004: 256-257]. Все это выражалось в метафорике, оценочных эпитетах, в высказываниях с имплицитно присутствующей оценочностью, а также в общей оценке изображенных исторических событий и лиц. Произведения российской словесности воплощали идею, утверждаемую самой властью: о «богоизбранности Русской земли» и о «богоустановленности» власти великого князя [там же: 232]. Таким образом, второй субъект властной коммуникации – российское общество – длительное время во взаимодействии с властью выступал по сути дела в качестве послушного участника, который воспроизводил суждения о власти, навязанные ей самой, а о своих нуждах заявлял лишь эпизодически и осторожно (например, челобитные в России с жалобами на притеснения местных властей) и открыто почти не обнаруживал своих истинных реакций на власть. Образ царя, сконструированный в паремиологическом собрании русского народа, также выражает крайнюю почтительность, благоговение: