– Да дура она, чего там говорить! – закричал Иванов. – Только не надо её выгонять! Она хоть и дура, а не надо!
– Не надо! Не надо! – закричали все. – Не надо её выгонять!
Я стояла около двери. Я не знала, что мне делать. Они кричали со всех сторон. Они не хотели, чтобы меня выгоняли! И моя Люська, моя вредная Люська, кричала громче всех:
– Вера Евстигнеевна, она больше не будет! Простите её, пожалуйста! Простите её! Простите!
Вера Евстигнеевна с каким-то удивлением глядела на класс. Она переводила взгляд с Иванова на Длиннохвостову, с Длиннохвостовой на Коростылёву, с Коростылёвой на Колю Лыкова, и на лице её проступало странное выражение. Как будто ей хотелось улыбнуться, но она изо всей силы сдерживалась, и делала строгое лицо, и хмурила брови…
– Вот оно что! – медленно сказала она. – Значит, вы не хотите, чтобы я Синицыну выгоняла?
– Не хотим! Не хотим! – закричали все. И даже ленивый Бураков разжал толстые губы и басом произнёс:
– Не хотим!
– Ну, а как же нежелание Синицыной учиться?
– Это она пошутила! Это она просто так!
– «Просто так»? – нахмурилась Вера Евстигнеевна.
И тут снова вперёд выступил Коля Лыков.
– Вера Евстигнеевна, – сказал он. – Синицына действительно учится неважно. Но обещаю вам как звеньевой, я сделаю всё, чтобы она стала учиться хорошо!
– Ах, так?.. Ты это обещаешь, Коля?..
Вера Евстигнеевна на секунду задумалась.
– Ну что же… Если ты мне это обещаешь… И потом, я не могу не считаться с мнением класса. Ладно, Синицына. Садись на своё место. Но смотри, Коля Лыков за тебя поручился. Не подведи своего товарища!
И я пошла обратно.
Я весь урок слушала учительницу.
Я прямо глаз с неё не сводила. Приставки и суффиксы я подчёркивала так, что чуть не продавила насквозь тетрадь.
И вот прозвенел звонок.
Вера Евстигнеевна собрала тетрадки, взяла классный журнал и пошла в учительскую.
И тут весь класс окружил меня плотной стеной.
– Ну, Синицына, ты дала! – сказал Иванов. – Как там у тебя про Костю?
– «Ваш Костя умный и замечательный», – сказала Сима Коростылёва.
– «И я в него влюбилась», – захихикала Валька Длиннохвостова. – Ой, не могу! Не могу! Синицына, ну и дура же ты!
– А как про Серёжу-дворника? Его из института выгнали, да? Здорово! Люська, а откуда ты всё это взяла! В книжке прочла?
– А этот-то… как его… Синдибобер Филимондрович? Злой, с седой бородой, дерётся палкой… Ой, не могу! Умора!