– Мне нехорошо, сейчас пройдет… У меня уже так было… Надо пойти проверить сосуды, у меня же было сотрясение мозга, помнишь…
– Да что ты? А там есть, что сотрясать?… Ну-ка, ты вот сюда располагайся, красотка… А тебе что дать? Перекись водорода, или что ты там нюхала в машине?
– Нашатырь и еще… ватку…надо…
– Ты многого от меня хочешь… сейчас, подожди…
Он принес мне бутылочку нашатыря и клок ваты.
– Справишься сама? Слушайте, девчонки, вы мне удовольствие не портьте… Давайте-ка, в себя обе приходите… Идея! Дай-ка!
Он отобрал у меня вату, смоченную в нашатыре, и сунул ее под нос Милке. Та резко отбросила голову вбок, ударившись об стенку и заплакала.
– Да что же это! – Виноградов с досадой потряс ее за плечи, а та пьяная дурочка обняла его и затихла у него в руках. – Нет, так не пойдет!
– Саша, оставь ее в покое! Что ты от нее хочешь?
– То же, что от тебя! – Виноградов бросил Милку на кровать и подошел ко мне. – Тебе лучше?
– Ну да…
– Хорошо… – он приблизился ко мне вплотную.
Когда Виноградов подходил ко мне близко, соображения морали, гордости, чести, будущих жизненных катастроф, вызванных его близостью, и прошлых незаслуженных жесточайших обид, следовавших за нею, отступали. Всегда. За четырнадцать лет я ему отказала в его естественном желании раза три, не больше. Может быть, такая его власть надо мной вызвана тем, что он мой почти единственный мужчина. Почти – потому что те жалкие встречи с другими, с кем я пыталась избавиться от Виноградова, и только убеждалась, что это невозможно, – не в счет.
– Ты видела себя в зеркало?
– Нет.
– Посмотри.
Он взял меня за руку и повел к огромному зеркалу в прихожей.
Я и забыла, что он напялил на меня какое-то платье.
– Это мне – подарок, да?
– Ну… вроде того… Спальный такой подарок.
– А это разве для сна?
– Нет, конечно, – он засмеялся. – Это для… Ну-ка встань вот так, ага, а теперь наклонись… видишь, как красиво, когда у такой скромной женщины в платьице почти до колен вдруг обнаруживается отсутствие трусов… Ага… А зачем ты туфли сбросила? Они тебе жмут?
– Нет, они спадают.
– Ерунда.
– Туфли тоже спальные?
Виноградов поцеловал мне ладонь, быстро принес туфли и надел мне на ноги.
– Вот, красиво. Теперь иди ко мне… Постой-ка…
Из спальной раздался голос Милки:
– Ой, где это я? Здесь есть кто-нибудь? А? Лю-ю-юди-и-и!..