Кейт заметила, что глаза парикмахера изумленно расширились, и посмотрела на него так, как научилась смотреть за семь лет управления поместьем. Взгляд подействовал мгновенно: месье Бернье смущенно заморгал.
– Ничего страшного, мама, – всхлипнула Виктория. – Кейт просто возьмет с собой мои парики. Конечно, в них очень жарко, но несколько дней можно и потерпеть.
– Парики, – ошеломленно повторила Марианна и выпустила в воздух кольцо дыма.
– Их у меня не меньше дюжины: все разных цветов, в тон платьев, – продолжала Виктория. – Если Розали будет каждое утро туго заплетать волосы, а косы закалывать, то парики отлично подойдут. Все решат, что мне нравится регулярно менять внешность.
– Возможно, – согласилась Марианна и снова глубоко затянулась.
– Дам тебе даже самый модный, черкесский, – пообещала Виктория, и Кейт поморщилась. – Что ты, он очень красивый! Такой элегантный, светло-голубой, прекрасно гармонирует с синими и зелеными платьями. А к нему прилагается украшенная драгоценными камнями лента – чтобы крепче держался на голове.
– Вот и славно, – заключила Марианна. – А теперь, дочка, доктора вскроют твою губу, и чтобы больше я вас обеих не видела и не слышала!
Виктория кричала и плакала, однако эскулапам все-таки удалось довести операцию до победного конца.
В итоге Марианна слегла с острым приступом мигрени. Виктория слегла, ослабев от рыданий. Кейт надела на собак поводки и отправилась в деревню – навестить вдову Крэбтри.
Замок Поумрой
– Так что же все-таки случилось со львом? – Гейбриел быстро шагал по двору, направляясь к дальней стене замка, где расположился домашний зверинец.
– Понятия не имею, – пожал плечами Бервик. – С утра страдает.
– Бедный старик, – вздохнул принц, подойдя к клетке.
Царь зверей беспомощно лежал в углу и тяжело, мучительно дышал. Он появился в замке всего лишь несколько месяцев назад, полный сил и энергии, готовый наброситься на любого, кто утратит осторожность. А сейчас глаза слезились, голова едва держалась. Несчастное животное испытывало жестокие страдания. Если бы это была лошадь…
– Он слишком молод, чтобы умереть. – Бервик словно услышал мысли господина.
– Огастас сказал, что больше года не протянет.
– Герцог хотел сбыть зверинец с рук, потому и преувеличил возраст льва. А на самом деле ему всего-то пять лет. Еще жить и жить.