Палашка вырывалась, и я, оставив браслет, с трудом удерживала ее двумя руками. Хлипкая на вид, девчонка оказалась на удивление верткой и сильной. Наша битва проходила в полном молчании, а в голове у меня вертелось только одно: нельзя выпустить ее из рук. Я не знала, у кого она украла эту змейку, но воровкой должны были объявить меня. Возможно, она и не украла, а получила браслет от Серафимы. Слишком банальная история. К сожалению, у меня не было наручников, но помощь небесная была в этот день на моей стороне.
Случайно я навалилась на Палашку и придавила ей ногу так, что она взвыла. «Будешь орать, маленькая дрянь, в порошок сотру, – прошипела я, – бог простит за это все грехи!» Я потащила ее, хромающую, к дому, где Наталья развешивала проветривать зимнюю одежду. Я очень боялась, что она закончила работу и ушла, но нет, Наталья была во дворе! Чтобы не привлечь чужого внимания, близко не подошла, стала звать. И Наталья услышала, а увидев меня с Палашкой, бросилась на помощь. Втроем мы вернулись к беседке, где лежала тряпица и светилась в траве, как живая, золотая змейка Клеопатры. У Натальи от бешенства только что пар не пошел из ушей. Она схватила Палашку за шкирку и валяла ее от души, и костерила, а самым ласковым ругательством было – «шишимора проклятая».
Этот браслет Зинаида подарила Анельке на Пасху.
Палашка размазывала по бледному лицу слезы вперемешку с землей, громко всхлипывала, клялась, божилась, а в чем, я так и не поняла. Наталья вручила ей браслет с приказом положить его на место и молчать, как рыба.
– А если еще какую гадость учинишь, Христом Богом клянусь, сгниешь у меня в съезжей! Ты меня знаешь. – Напуганная насмерть, Палашка еле ноги унесла, а Наталья пообещала: – Будьте покойны, больше ничего она против вас не учинит, это я обещаюсь.
Я была так взбудоражена, так благодарна Наталье за то, что избавила меня от большой беды, что, проговорив с чувством: «Ах ты, моя незабудочка!», чмокнула ее в щеку. Наталья была крайне смущена, хотела что-то сказать, но махнула руками, словно стряхивая воду, и пошла к дому.
Я и раньше чувствовала, что она по-доброму ко мне относится. С Зинаидой обращается как с ребенком, а со мной – как со взрослой, хотя в этой их жизни я ничего не смыслю, и она это понимает. В общем, за помощью я бы скорее к Наталье обратилась, чем к Зинаиде.