– Психологические особенности посттравматического синдрома после ампутации конечностей.
Сергей Иванович хмыкнул:
– Ну вот, тебе и карты в руки – куда самому рулить?
Я сидел и ощущал себя рыбой, оставленной отхлынувшей волной на берегу.
– Завтра к вечеру собери все материалы. Будем подводить предварительные итоги экспедиции. А послезавтра за нами прилетит борт.
Всё, что со мной произошло дальше, напоминало поговорку: заснул в одном мире – проснулся в другом. Мой перевод из клиники областной больницы в одно из предприятий профессора Дорогина произошёл без лишних формальностей. И, хотя я числился в штате кафедры медицинской психологии, но фактически работал младшим научным сотрудником лаборатории «по разработке биоэнергетических аппаратов двойного назначения». Я даже нарушил традицию и не успел «проставиться» своим коллегам – утром подписал обходной, а вечером уже входил в «предбанник» своего нового шефа на «Маяковке» – Михаила Пушилина, «Мишани» (так его называли все без исключения сотрудники лаборатории за доброту и «совершенно немосковскую отзывчивость») …
Полежаев знал, как быстро и эффективно провести ликбез моих познаний в области такой «чисто экспериментальной» как эниология. То, что в народе окрестили экстрасенсорикой, на научном арго – это эниология, т.е. наука, изучающая процессы энергоинформационного обмена.
О-о, сколько соблазнов возникает у неофита эниологии, когда он узнаёт, КАК на самом деле устроен человек, КАКОЕ место он занимает в структурах мироздания, КАК можно использовать законы, по которым рождается, живёт и трансформируется материя!!!
Большинство неофитов останавливается на первых же шагах изучения устройства мира. Кто-то узнаёт про нирвану, про обретение полного просветления и устремляется на поиски Шамбалы или Белогорья. Кто-то, ухватив ветры силы, начинает махать вёслами на ниве целительства, иногда в искреннем желании излечить всё до этого неизлечимое, но чаще, с жадностью голодного человека, становится заложником слепой утробы, и начинает «махать волшебными руками», «пышет лазерами из третьего глаза», чтобы безостановочно набивать свою мошну, наживаясь на человеческом невежестве. Однако сильней всего спотыкаются бедолаги, кто погружается в сладостный мир грёз о бессмертии. Пушилин эту категорию назвал «чароедами». Эти всю свою жизнь превращают в гонку за магическим всевластием, за овладением алхимией вещества и за магической трансформацией своего неразумного существа.