Вместо этого Элиза неловко присела в реверансе.
Уиклифф решительным шагом пересек холл – у нее были все возможности восхищаться едва сдерживаемой силой в каждом его движении – и остановился перед ней.
Темно. Поздно. Она только что прочитала самые интимные подробности его страстной любви. У нее дыхание перехватило.
– Поздновато для горничной бегать по холлам, – заметил герцог. – К тому же в халате… – Его голос упал до шепота и стих.
Ощущения, которые она испытывала раньше, возникли и теперь – еще более сильные. Все ее нервы бы напряжены, Элиза ждала от герцога чего угодно.
– Я кое-что забыла, – промямлила она.
– И что же именно?
Мозги, подумала Элиза. Чувство порядочности. Уважение к личному пространству и чужой собственности. И девичье достоинство вдобавок, сообразила она, учитывая соблазнительные описания и образы, которые только что читала и видела.
– Я хотела проверить огонь в каминах, – ответила Элиза, как опытная актриса. Или лгунья. Она определенно испытывала чувство вины, и теперь оно нарастало, подавляя любопытство и желание, охватившие ее.
Хотя герцог вел фантастическую жизнь и был невероятно красив, он заслуживает неприкосновенности частной жизни и репутации. И он мужчина, от одного взгляда которого ее сердце пускается вскачь, дыхание перехватывает, и голова кружится от каждой его улыбки. Человек, который интриговал ее, воспламенял, который…
…теплой рукой обнял ее за талию. Кто знал, что изгиб ее бедра столь чувствителен?
Элиза запрокинула голову, чтобы посмотреть на него. Его глаза в этом освещении были неправдоподобно темными, и что в них искрилось – желание или озорство? – она не была уверена. Сейчас ее это не слишком волновало.
Его рот приник к ее губам. Его губы были теплыми, Элиза пылала и таяла под их мягким нажимом. Он легонько провел языком по ее сомкнутым губам, призывая открыться ему, и она это сделала. В его поцелуе был привкус алкоголя и… опасности, опыта, силы и греховного удовольствия, о котором она не подозревала до сегодняшней ночи.
Уиклифф положил ладони ей на щеки, запустил пальцы в ее волосы. Жар становился сильнее. Хорошо бы океанский бриз промчался по холлу и охладил ее разгоряченную кожу, мелькнуло у нее в голове. Но эта мысль вела к дневнику, к картинам, к преступлению, которое она совершила, прочитав его личные бумаги.