За полмесяца Чарльз потерял два роя. Очень скоро, твердил он, у него не останется ни единой пчелы. Я бы это только приветствовала, но как бы то ни было положение сложилось следующее: специалист должен прибыть с минуты на минуту, Чарльз ожидает его в саду, Соломон оптимистически подстерегает мышей на газоне.
Уже много недель он время от времени посиживал перед зарослями высокой травы у стены. Восседал там в солнечную погоду. Восседал там под дождем. В последнем случае, опасаясь, как бы он не застудил печень, я приносила туда ящик, ставила стоймя, и в нем, к вящему удивлению прохожих, перед зарослями травы восседал Соломон, исполненный невозмутимости, точно часовой в будке перед Букингемским дворцом. Сам Соломон ничего странного в этом не находил. Именно в такие минуты мышь и выбежит, утверждал он.
Но мышь не выбегала. Или же он ее не замечал. Великим охотником Соломон не был, как ни уверял себя в обратном. И тут, в ту самую минуту, когда прибыл специалист по пчелам, Соломон таки сцапал мышь! Прадедушку всех полевок в почтенных летах, такого жирного, что, возможно, он не сумел увернуться. Соломон выволок добычу на середину газона, грозно поглядывая на нас поверх нее, готовый защищать ее от всего мира. Одно притворство, как мы отлично знали. Но именно тогда в калитку вошел специалист по пчелам, а заодно и пылкий любитель всех животных и столпов Общества их защиты! Свирепый косоглазый Соломон собирается пытать мышку, а мы словно бы с полным равнодушием стоим себе в стороне.
– Вы что же, так ее у него и не отберете? – спросил он возмущенно.
Мы бы отобрали, будь она живой, объяснила я. Но эта выглядела мертвой – собственно, мы стояли, проверяя, не шевельнется ли она. А если она все-таки жива, то ее спасение потребует особой стратегии.
– Потому что кот такой свирепый? – спросил специалист по пчелам.
Потому что, объяснила я, мы много лет спасали мышей, приподнимая его за шкирку – осторожно, так, чтобы его передние лапы и туловище повисали в воздухе, но задние опирались на землю. Тогда он ронял мышь, а мы ее подхватывали. Но теперь Соломон наконец понял, что к чему. Когда мы его приподнимали, он вытягивал передние лапы, чтобы самому поймать падающую добычу, а вдобавок для пущей предосторожности перекусывал ей позвоночник, едва мы ее хватали.