Бреган Грегович же, человек трезвомыслящий и даже просвещённый, не имел никаких иллюзий насчёт деятельности своего скромного отряда в прошлом. «Добрую тряску жадных купчишек» он называл грабежом, а требование платы за проезд – вымогательством. Себя командир не обманывал и имел упрямое обыкновение называть вещи своими именами. И вещи эти, как их ни назови, к счастливому будущему ни его, ни его людей не приведут – решил он однажды. Те товарищи его, что встретили свою смерть в очередных бесславных бандитских налётах, не смогли бы с ним не согласиться.
Решение приправить способ заработка благородной помощью нуждающимся было встречено соратниками с прохладой. Несколько крепких ребят из отряда, не видящих себя в роли избавителей населения от разного рода напастей, вознамерились открыто оспорить решение своего «размякшего» командира. Главными аргументами в споре выступили две дубины и неплохой полуторный меч. Бреган же, однако, в своём решении вступить на путь честного заработка остался непоколебим и дал понять недовольным товарищам, что от выбранной политики не отступит, свернув шею сначала одному, а затем проткнув тем самым неплохим полуторным мечом ещё двоих. Оставшиеся союзники моментально осознали, что наниматься на честную работу за достойную плату было их первейшим желанием ещё с тех самых пор, как покинули они материнские утробы. Не встретивший в своих рядах новой оппозиции Бреган повёл людей к Бори́сбору, городу северному и, по слухам, процветающему, по пути берясь в деревнях за заказы разной степени прибыльности.
Такими, полными надежд и голода до добродетельных поступков, со сталью за спинами и острой щетиной на подбородках, они и прибыли в Заречный. Зареченский конюх, решивший сперва, что сами всадники Конца Света пришли, чтобы лично разнести его несчастное село и разграбить его жалкие пожитки, всё же был убеждён Бреганом в обратном. Успокоившись и обеспечив гостей конями, он упомянул о Комарине и о тамошнем войте, что недавно в округе выспрашивал о храбрецах, способных лешего прогнать.
Бреган Грегович предложением заинтересовался и тут же повернул отряд к Комарину, несмотря на вящее недовольство некоторых соратников. Люди простые и набожные, они, хоть и были крепкими рубаками, в силу нечистую всё же верили всем сердцем и, не понимая её, как и всякого непонятного, опасались. Бреган же, отжив под небом тридцать восемь зим, ни водяных, ни домовых, ни чёрта вживую не видел и как противников подобный бестиарий не воспринимал. Человеком он был крайней конкретики и верил лишь в то, что показывали ему его глаза. Имел он также в виду и обыкновение крестьян поклоняться разным божкам и духам. Вечно голодные и прозябающие в нищете, селяне были готовы и солнечному лучу в колодце кланяться, лишь бы не спятить от тягот и босотости. Тут и духов, и леших, и чуров с русалками повыдумаешь. Бреган это знал и посему, в отличие от пары своих спутников, страха по поводу гнева богов не испытывал. Зато испытывал интерес к денежному вознаграждению за означенного лешего.