До самых глубоких сумерек он не хотел подниматься с земли, хотел даже остаться тут на ночь. Но всё же встал, накинул плащ и поплёлся в сторону города. Лететь сил уже не было.
В городе он неторопливо шагал окружённой низким кустарником аллейкой. На очередном повороте с боку неё он вдруг заметил сидящего на скамейке гнома. Того самого: городского сумасшедшего. Мелкой дрожью тряслись обе его коленки, а пальцы рук побелели, сжимая крашеные доски сидения. Но при этом, губы были растянуты в сладенькой улыбке, а глаза цепко следили за приближающимся Семёном.
Семён замедлил шаг, проходя мимо. Не понимая ещё, правильной ли будет реакция гнома, впервые заговорил с ним:
– Привет.
– Приветик! – хихикнул гном. – Куда летишь?
– Домой, – не задумываясь, ответил Семён. – Иду.
– Откуда?
– С хребта.
– Чё, тут, что ли, хуже?
– Сложнее.
Получалась какая-то детская игра в допрос.
– Чем сложнее то?
Семён усмехнулся:
– Нудная пьеса – эта жизнь.
– Весь мир – театр, а люди в нём – актёры, – неожиданно процитировал гном.
– Тогда это ещё и бездарная какая-то пьеса, – уточнил Семён.
Диалог развивался и становился чуть более осмысленным. Но гном вдруг вскочил и с горящими глазами воскликнул:
– Да! Это раньше было: «весь мир – театр»! Теперь, – гном скрючился перед Семёном и визгливым противным голоском, крутя растопыренными пальцами прямо у его лица, запел, – Жизнь – это, – резкий хлопок в ладоши, – кабаре, дружок! Жизнь – это ка-ба-ре!
И повторяя одну эту фразу из старого мюзикла, он начал бешено кружиться. Потом вдруг замер, упёршись взглядом в глаза недоумевающего от этого представления Семёна, и, отведя руку в сторону, показал пальцем куда-то вверх:
– Смотри.
Семён повернул голову в сторону руки, которая простёрлась к верхним этажам соседней многоэтажки. Там, в оконных отсветах сумеречного воздуха, двигался силуэт человека, цепляющегося за парапет балкона. С наружной его стороны.
– Он же сейчас упадёт! – прошептал Семён скорее сам себе.
– Ага, – осклабился гном, жадно следящий за его реакцией, и даже не смотревший ввысь.
Больше нельзя было ждать. Семён резким движением сбросил плащ и расправил крылья, отчего гнома отнесло далеко в сторону. Потом мощным толчком он рванул над асфальтом и, махнув белыми всплесками света за спиной, взлетел.
Через три секунды он уже завис в полёте рядом с толстым пузатым мужиком, упорно пробирающимся по кромке балкона в сторону такого же, соседнего.